Отправлено: 20.03.10 16:29. Заголовок: По заповедным местам Тульского Края

Анатолий Луковкин

 Отправлено: 18.03.10 16:55. Заголовок: Исторические очерки Анатолия Луковкина

История одного романса
(Анатолий Луковкин)

Часто, присутствуя на вокальных концертах и слушая старинные романсы и народные песни любимых мною исполнителей, можно услышать такое объявление об исполнении ими очередного музыкального произведения: «Абаза - стихи И.С. Тургенева. Романс «Утро туманное»». И тут же невольно задумываешься: «Что касается И.С. Тургенева - он хорошо всем известен. А вот• Абаза?!. Кто же такая (или такой) Абаза?» Я уверен, что не только многие ведущие концертов, но, нередко, и исполнители этого романса имеют самое смутное представление об авторе музыки романса, либо под фамилией Абаза представляют себе совершенно другого человека ....
Стихотворение «В дороге» было написано И.С. Тургеневым в ноябре 1843 г. и опубликовано в сборнике «Вчера и сегодня» в 1845 г., в составе поэтического цикла из трех стихотворений под названием «Вариации». Исследователи творчества писателя полагают, что оно было написано под впечатлением разрыва романтических отношений писателя с Татьяной Александровной Бакуниной, сестрой известного революционера-анархиста Михаила Бакунина ...
Знакомство Тургенева с нею произошло в июне 1841 г., после его возвращения из Берлина, где он изучал философию Гегеля. Семья Бакуниных жила в то время в своем тверском имении Премухино. Татьяна была младшей дочерью в семье и, - по свидетельствам современников, - имела тонкую, экзальтированную натуру, склонную к идеализму и мечтательности. Красивая, начитанная блондинка с синими глазами, казалось, была создана для молодого Тургенева. При первой встрече с ним ей показалось, что она ждала его всю жизнь. Молодые люди с самого начала увлеклись друг другом: долгожданные встречи с прогулками, беседы и жаркие споры сменялись томительными разлуками, заполняемыми оживленной перепиской.
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно и нежно ловимые.
Первая встреча, последняя встреча,
Тихого голоса звуки любимые ...
Их роман продолжался и в Москве, и в Премухино, и в Шашкино, орловском имении Бееров, друзей Бакуниных. Однако, чувства Татьяны не разбудили в ней глубокую и самозабвенную страсть, хотя ей и казалось, что она любит Тургенева: « ... я готова ненавидеть вас за ту власть, которой я как будто невольно покорилась ... расскажите кому хотите, что я люблю вас, что я унизилась до того, что сама принесла к ногам вашим мою непрошеную, мою ненужную любовь ... ». А Тургенев становился все более и более холоден к ней: « ... клянусь вам богом, я говорю истину, я никогда ни одной женщины не любил более вас - хотя не люблю и вас полной и прочной любовью ... ». В этом же письме он называет ее «сестрой» и «лучшей единственной подругой». В 1843 г. в их отношениях возникла трещина, а вскоре наступил окончательный разрыв ...
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая говор колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
На слова этого стихотворения позже была написана музыка, и на свет появился грустный задушевный романс под названием «Утро туманное», ставший поистине народным. Кто же автор его музыки ?..
В старинных нотных изданиях романса «Утро туманное» на месте колонтитулов с авторами слов и музыки нередко можно встретить инициалы «В.В.». С фамилией Абаза, или без нее. Этот «В.В.» - не кто иной, как певица Варвара Абаза, жена одного из братьев Абаза. Она издавала многие романсы, входящие в ее вокальный репертуар, под своим именем, и тем самым закрепляла за собой их авторство. Тем не менее, граф Алексей Алексеевич Игнатьев в своей книге «50 лет в строю» называет автором музыки этого романса не ее, а князя Николая Васильевича Мещерского. Так ошибочно считали и другие ...
Но вот, Елене Александровне Мещерской, дочери князя Александра Васильевича Мещерского, в рукописях своего отца удалось обнаружить материалы, где он рассказывает о своих бывших однополчанах. В 1843 - 1850 годах А.В. Мещерский служил в лейб-гвардии Гусарском полку, где вместе с ним проходили службу и трое братьев Абаза: Эраст, Александр и Василий Аггеевичи. Все трое братьев владели гитарой, писали романсы. Подлинным же автором романса «Утро туманное» Елена Александровна, ссылаясь на мемуары отца, называет Эраста Абазу, самого талантливого из братьев.
Эраст Абаза (род. 1.04.1819 г.) происходил из дворян молдаванского рода. Его отцом был Аггей Васильевич (16.12.1782 г. - 21.03.1852 г.), действительный статский советник, а матерью - Прасковья Логгиновна, про исходившая из рода дворян Манзей. «Мы еще в Москве домами знакомы были с ними», - вспоминал Александр Васильевич Мещерский. - «Их отец, крупный помещик Орловской губернии, имел прекрасный дом против бывшего Колымажного двора, с огромным садом, по соседству с домом князя Сергея Михайловича Голицина ... У отца ... было шестеро сыновей и три дочери ... Я же подружился более всего со старшим сыном, Эрастом Аггевичем Абазой, для меня более других братьев симпатичным по своей доброте, нравственному складу и редкой оригинальности. Вероятно, потому, что он разделял мою любовь к музыке, к живописи и к поэзии».
В лейб-гвардии Гусарский полк Э.А. Абаза был переведен 4 февраля 1842 г. корнетом, из унтер-офицеров лейб-гвардии Конно-Пионерского эскадрона. «В начале своей службы в полку он был страшным картежником и до такой степени любил играть в карты (разумеется, в азартные игры), что даже верхом, во время маневров носил при себе колоду карт в патронташной сумочке, из которой он ее вынимал во время каждого привала или отдыха, чтобы с кем-нибудь поиграть. Вообще, азартные игры были очень распространены в лейб-гусарском полку», - писал А.В. Мещерский. - «Замечательно, что когда я с ним сошелся, он уже карт в руки не брал. Зная его страсть к игре и изумленный этой с ним переменой, я спросил у него о причине такого необычного воздержания с его стороны. Тогда он мне рассказал следующий случай, заставивший его бесповоротно и навсегда отказаться от карточной игры. В один прекрасный день, в Красном селе, во время маневров, когда на привале слезли с лошадей, и он, по своему обыкновению, полез в свою сумку за картами, то был до крайности удивлен и поражен: в сумке находилось что-то другое. Вынув этот предмет, он не верил своим глазам: оказался в ней, вместо карт, образ Божьей Матери!.. Это неожиданное явление образа Пресвятой Богородицы смутило его до высшей степени, тем более что он хорошо помнил, как собственноручно утром этого дня, перед походом положил две колоды карт в свою сумку. Он, по-видимому, не мудрствуя лукаво, принял это за сверхъестественное указание, или предупреждение свыше, и тут же дал себе клятву никогда более карт в руки не брать, что и выполнил с обыкновенною своею решимостью и добросовестностью». Прослужил он в этом полку сравнительно недолго, и уже в апреле 1847 г. вышел в отставку штабс-ротмистром. Князь Александр Васильевич Мещерский начал службу в этом полку чуть позднее - в ноябре 1843 г. Сюда он был переведен из Оренбургского Уланского полка по своей просьбе, зная, что здесь служит его друг Э. А. Абаза ...
Когда началась Крымская война 1853 - 1856 г.г. многие гвардейцы, бывшие в отставке, а также состоящие на службе стали вступать в армейские полки, чтобы поскорее отправиться на фронт. Среди них был и Эраст Абаза. Он сразу же получил командование батальоном, который стоял в осажденном Севастополе. 6 июня 1855 г., в бою на Корабельной стороне войска неприятеля были отброшены от стен Севастополя. « ... Уже стемнело; когда ему <Эрасту Абазе> пришли доложить, что все раненые его батальона были вынесены и отправлены в город. Но его нежная и сердобольная любовь к солдатам не удовлетворилась этим докладом: он приказал зажечь себе фонарь и отправился со старшим фельдфебелем обозреть место сражения, чтобы убедиться, что ни одного из раненых и еще живых солдат его батальона не осталось среди массы разбросанных тел. Обойдя почти все пространство, где могли лежать его люди, он подошел близко к одному из них, показавшемуся ему почему-то еще живым, и наклонился к нему, освещая его своим фонарем. В эту минуту он был поражен пулею в спину, которая коснулась сердца, и упал почти без признаков жизни. Оказалось, что этот роковой выстрел был сделан смертельно раненым и умиравшим французским солдатом», - так рассказывал о последних минутах жизни Э. Абазы Василий Мещерский, младший брат Александра Мещерского, состо-явший во время осады Севастополя адъютантом графа Сакена и бывший оче¬видцем этих событий...
Почти 150 лет на концертных подмостках и в наших душах звучит незабываемое «Утро туманное», звучит, благодаря таланту двух замечательных людей - писателя И.С. Тургенева и музыканта-любителя, гвардейского офицера Эраста Аггеевича Абазы.

Утро печальное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые.
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые ...



© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001270510

 Отправлено: 20.03.10 16:40. Заголовок: Где же родился композитор А.С. Даргомыжский?

Где же родился композитор А.С. Даргомыжский?


Александр Сергеевич Даргомыжский, композитор


Сергей Николаевич Даргомыжский, отец композитора

Есть в Арсеньевском районе Тульской области небольшая деревушка с назва-нием Даргомыжка. Она находится, примерно, в 8-ми километрах от станции Арсеньево, и доехать к ней можно по шоссейной асфальтированной дороге. Знаменита эта деревушка тем, что в ней находится памятная стела с надписью, что здесь 2 февраля 1813 года родился известный русский композитор А.С. Даргомыжский. Стела была установлена в 1954 г., и легенда о его рождении именно в этой деревне живет в народе еще с тех пор, несмотря на то, что в своей автобиографии конкретное место своего рождения композитор не указал, а записал лишь: «Я родился в деревне Тульской губернии…» . Но, давайте, читатель обратимся к литературным источникам.
На сегодняшний день известно пять (!) мест рождения А.С. Даргомыжского. Назову их в хронологическом порядке:
1) Село Даргомыжка Смоленской губернии ;
2) сельцо Даргомыжл Тульской губернии ;
3) село Троицкое Чернского уезда, принадлежавшее дяде его, В.А. Ладыжен-скому ;
4) село Троицкое Белевского уезда Тульской губернии ;
5) село Арсеньево Тульской [губернии] .
Удивительно, но среди мест его рождения указывается даже и село Дарго-мыжка Смоленской губернии, хотя в списках населенных мест этой губернии села с таким названием никогда не существовало(!), и сам А.С. Даргомыжский пишет, что родился он в Тульской губернии. Теперь обратимся к утверждению о рождении ком-позитора в селе Троицком Чернского уезда Тульской губернии, принадлежавшем якобы его дяде, Ладыженскому Василию Алексеевичу. Во-первых, в этом уезде бы-ло два села Троицких: Троицкое - Бачурино и Троицкое на Филиной Зушице. Во-вторых, ни одно из них никогда не принадлежало Ладыженским: первым владели дворяне Протасовы, вторым – графы Толстые. Далее, села Арсеньево и Троицкое Белевского уезда Тульской губернии также не существовали здесь в 1813 году. Ино-гда, правда, села именовались по названиям их приходских церквей. Так, в селе Чер-ный Верх Белевского уезда, - в приход которого входило сельцо Даргомыжка (в ран-них источниках его называли также «Дорогомышль», или «Даргомыжл»), - была приходская церковь Троицкая. Свое название «Троицкая» она получила в 1850 г., т.е. много позже того времени (1789 и 1813 годы), когда родились отец и сын Дарго-мыжские. Кроме того, мною был проведен тщательный просмотр метрических запи-сей регистрации рождений в приходской церкви села Черный Верх за 1789 и 1813 г.г., но… он не принес положительных результатов (регистрации рождения отца и сына Даргомыжских обнаружено не было). Таким образом, количество «фальшивых нот в многоголосом хоре» биографов относительно места рождения композитора отчасти и субъективно связано со степенью их добросовестности в воспроизведении исторических фактов, отчасти и объективно – с отсутствием метрических записей о регистрации рождения Даргомыжских…
Вторая их тайна связана с происхождением фамилии отца «Даргомыжский». Как это часто бывает, в результате многолетних и упорных поисков в Государствен-ном архиве Тульской области мне случайно попались на глаза два документа, кото-рые позволили приоткрыть завесу над этой тайной.
Судя по одному из них, у богатого дворянина Алексея Петровича Ладыжен-ского, подполковника артиллерии (1790 г.) и его (по-видимому, второй) жены Анны Петровны (девичья фамилия ее неизвестна) было трое детей : Петр (род. в 1781 г.), Василий (род. в 1782 г.; впоследствии – подполковник, наследовавший родовое сельцо Воскресенское) и Николай (род. в 1788 г.). В конце 1788 г. – начале 1789 г. семья Ладыженских переехала из Москвы в деревню, в свое родовое имение село Старый Роскотец Чернского уезда Тульской губернии. Наверное, здесь у Алексея Петровича от внебрачной связи с Анной Карловной фон Штоффель, гувернанткой его детей и родился сын Сергей , отец будущего композитора (это произошло 9 сен-тября 1789 г. , хотя метрической регистрации его рождения в приходской церкви села не сохранилось). После этого дальнейшие события в семье Ладыженских развивались, очевидно, следующим образом. Анна Петровна, униженная изменой мужа, разошлась с ним и вышла замуж за дворянина Боучарова Николая Ивановича (род. 1749 г.), полковника, служившего в лейб-гвардии Измайловском полку. Николай Иванович в то время владел «благоприобретенными» сельцом Даргомыжкой с деревнями Даргомыжка и Бершевка в Белевском уезде, а также родовыми сельцом Кривцово и сельцом Маншино, Никольское тож в Алексинском уезде Тульской губернии (родовые имения состояли в его и брата владениях). Своих детей у Боучаровых не было, и они взяли к себе на усыновление и воспитание маленького Сережу, «лишнего» в семье Алексея Петровича. Но в 1794 г. к Боучаровым пришло несчастье: ушел из жизни Николай Иванович, отчим и воспитатель Сергея. Забота о его воспитании легла на плечи брата, Ивана Боучарова. В 1797 г. И.И. Боучаров, испытывая материальные трудности, продает наследованные им сельцо Даргомыжку с деревнями Федору Алексеевичу Ладыженскому, лейтенанту флота, и оставляет за собой только родовые Кривцово и Маншино…
Второй, найденный мною архивный документ позволил связать воедино ло-гическую цепь дальнейших событий. Ивану Боучарову надо было думать о настоя-щем и будущем маленького Сережи. И вот, в 1797 г. он пишет прошение царю, где просит его о присвоении своему воспитаннику имени и наследовании им его имения. Выяснилось, что царь очень жестко относился к незаконнорожденным дворянским детям, и «пробить глухую стену» его неуступчивости в вопросах их прав И.И. Боучарову так и не удалось. Об отказе царя ему сообщил Тульский вице-губернатор, статский советник Титкин: «Предписание Вашего сиятельства [имеется в виду генерал-прокурор, действительный статский советник князь А.Б. Куракин] от 12 числа минувшего марта с №4195 … об объявлении высокомонаршей воли отставному прапорщику Боучарову, просившему о присвоении имени и наследства его воспитаннику, брата его, Императорское Величество на желание того Боучарова не соизволил. – 1-й день апреля получено, по которому выполнение учинено быть имеет. Апреля 2-го 1798 г.» .
Сережа рос, и уже пришла пора позаботиться о начале его обучения. В 1800 году он становится воспитанником Благородного пансиона при Московском университете. В жизни Сергея это был важный и переломный момент, который во многом определил его дальнейшую судьбу. К сожалению архивных материалов об этом событии не сохранилось, но с большой долей вероятности можно говорить о следующей его предистории. В то время Благородный пансион находился под началом Антона Антоновича Прокоповича – Антонского (1762 – 1833 г.г.), действительного статского советника, бывшего почти с момента основания пансиона неизменным и неутомимым его Инспектором. Ботаник, минералог, академик А.А. Прокопович – Антонский был разносторонним и прогрессивным для своего времени человеком. Именно ему и решили нанести визит подполковник в отставке Алексей Петрович Ладыженский, кровный отец Сергея и прапорщик в отставке Иван Иванович Боучаров, его воспитатель. Антон Антонович внимательно их выслушал и с пониманием отнесся к их просьбе о приеме незаконнорожденного Сергея в число воспитанников пансиона. Во время беседы было решено, что отчество ему дадут «Николаевич» (от имени отчима и первого воспитателя), фамилия ему будет присвоена «Даргомыжский» (поскольку мальчик почти 8 лет прожил в имении отчима – сельце Даргомыжке), а в личном деле Сергея Даргомыжского будет записано, что происходит он «из дворянского сословия». Так, новый воспитанник пансиона стал человеком с именем, отчеством и фамилией, да к тому же – и происходившим из дворян…
В 1806 году Сергей Даргомыжский с похвальным листом закончил обучение в Благородном пансионе, и началась его служба на Московском почтамте. Через не-сколько лет скромный почтовый служащий сделал предложение своей руки и сердца княжне Марии Борисовне Козловской (1788 – 1851 г.г.), но получил категорический отказ ее отца, князя Бориса Петровича (1754 – 1809 г.г.), не желавшего видеть свою дочь замужем за небогатым человеком. Но самозабвенно и горячо любивший княжну Сергей Даргомыжский решает пойти на отчаянный шаг: он похищает ее у родителей, и уезжает с нею из Москвы в родовое имение Козловских – село Новое, Твердуново тож Юхновского уезда Смоленской губернии. В 1812 г., во время нашествия французских войск на Россию Даргомыжские вынуждены были уехать в Тульскую губернию, в имение своего брата (по отцу) Василия Алексеевича Ладыженского, в наследованное им сельцо Воскресенское (приход села Старый Роскотец) Чернского уезда. Здесь 2 февраля 1813 г. у них и родился сын Александр, будущий известный русский композитор .
После окончания войны с Наполеоном Даргомыжские вместе с 3-х месячным сыном возвратились в свое смоленское имение. Здесь, работая в Государственной комиссии по расследованию злоупотреблений при распределении правительствен-ных пособий для разоренных крестьян Смоленской губернии, Сергей Николаевич сумел проявить свои способности и «За ревностные труды и отличное служение по делам Ревизионной комиссии» был награжден орденом святой Анны третьей степе-ни. В 1817 г. он получил место в Государственном коммерческом банке С.- Петер-бурга и вместе с семьей переехал в столицу. Сергей Николаевич добросовестно и успешно служил, и 26 сентября 1823 г., будучи в чине надворного советника, был утвержден в долгожданном дворянском достоинстве. Несмотря на свою кратковременную отставку в 1827 г. (после чего был вновь восстановлен на службе) , он сумел дослужиться до генеральского чина и в 1840 г. вышел в отставку уже окончательно. В выписке из аттестата, выданного С.Н. Даргомыжскому 29 марта 1840 г. было записано, что он: происходит из дворян, от роду ему 51 год, женат на княжне Козловской, имеет детей: Александра 27 лет, Софью 24 лет и Эрминию 14 лет.
Творческим кредо его сына, композитора А.С. Даргомыжского были слова: «Хочу, чтобы звук прямо выражал слово. Хочу правды!». Этот принцип воплотился во всей его истинно народной музыке. Таковы произведения А.С. Даргомыжского: песня на стихи А.С. Пушкина «Мельник», романсы - размышления («Ты скоро меня позабудешь», «Мне грусно», «И скучно и грустно», «Я вас любил», «Слеза», «Ноч-ной эфир» и др.), русские песни («Лихорадушка», «Душечка – девица» и др.), оперы «Каменный гость» и «Русалка». Александр Сергеевич принимал активное участие в разработке устава первой русской консерватории, был идейным и творческим вдох-новителем (и воспитателем) молодых композиторов, вошедших в состав «Могучей кучки». Интересно, что А.С. Даргомыжский около 19 лет (вплоть до своей кончины в 1869 г.) прожил в доме №30 по Моховой улице С.-Петербурга – там же, где жили родители А.С. Пушкина. Фамилия Даргомыжских, к сожалению, обрывается на Александре Сергеевиче, который был холостым и бездетным…

© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001260904

 Отправлено: 21.03.10 19:17. Заголовок: Здравствуйте, Анатол..

Здравствуйте, Анатолий! Рада Вас видеть на этом форуме;))
Располагайтесь. Вы здесь будете звездой первой величины;))
У вас прекрасный русский язык, а это одно из главных условий популярности:))
ВашаЛия

 Отправлено: 22.03.10 10:08. Заголовок: Здравствуйте, Лия! А..

Здравствуйте, Лия! А какое ваше имя в миру? Спасибо за кометарий! Мне очень приятно услышать из уст женщины-писателя!!!
С уважением, Анатолий Луковкин.

 Отправлено: 22.03.10 11:06. Заголовок: Сон на Бежином лугу

Сон на Бежином лугу


У этого места, на речке Исте, у дер. Колодези, ранее стояла мельница, где ночевали писатель и Ермолай (его друг по охоте).


Вид на обрыв и речку Снежедь


Знаменитый тургеневский обрыв, где писатель занес ногу над пропастью


Вид на Бежин луг с тургеневского обрыва


Крестьянские дети пасут лошадей на Бежином лугу (иллюстрация художника к рассказу И.С.Тургенева)

Есть место на Исте, мимо которого проходили и проходят путешественники, не подозревая о том, что именно на нем и стояла «тургеневская» мельница, у которой ночевал писатель со своим неизменным спутником по охоте Ермолаем. Необычный случай помог мне установить ее действительное положение.
…Уже в сумерках я вышел на тургеневский обрыв, где, как и писатель, «очутился над страшной бездной». Внизу, прямо подо мной и налево, вдаль от обрыва расстилался знаменитый Бежин луг. Он уже «засыпал», укрытый разлившимся по травам «парным молоком» тумана. Волшебные шапки кустарника и ракит, разросшихся по берегам Снежеди, темно-зеленой полосой окаймляли его широкую равнину с противоположной от меня стороны, заманивая в свои сказочные чертоги.
По каменистой тропке я спустился с обрыва и пошел к реке, туда, где через нее был перекинут мостик.
Между тем, быстро темнело. Вечерняя знойная прохлада разливалась по лугу. Надо было готовиться ко сну, и я решил подняться на обрыв и там присмотреть себе укромное место для ночлега. Найдя его у подножия другого небольшого обрыва, ступенью возвышавшегося над «тургеневским», раскинул отцовскую плащ-палатку и присел перекусить. Долго не мог заснуть: в усталом мозгу проносились впечатления прошедшего дня, а ушлые комары долго не оставляли меня в покое. Наконец, усталость взяла свое…
Сколько прошло времени, не знаю, но вдруг мне показалось, что я услышал чьи-то шаги. Они доносились откуда-то сверху и, похоже, приближались к обрыву…
Я напряженно всматривался, но… ничего и никого не было видно. Внезапно я увидел человека.
Спустившись со склона, человек повернул голову в мою сторону и остановился. «Наверное, он меня заметил!? – стучало у меня в мозгу. – Да!». Сомнений не оставалось: он двинулся в мою сторону… По мере того, как человек приближался, его облик вырисовывался все отчетливей. Он был высокого роста; на нем были шляпа, кожаная куртка и сапоги; ягдташ на поясе и ружье за плечами выказывали в нем охотника. Невероятная догадка пронзила меня: он напоминал мне… Вдруг, невесть откуда выскочившая, собачонка с лаем бросилась на меня. «Дианка, назад! Ко мне! – крикнул человек и остановился поодаль. Собачонка прекратила лаять, но не тотчас оставила меня в покое, а сначала обнюхала с ног до головы и только потом, удовлетворив любопытство и слегка поскуливая, отбежала к хозяину.
«Анатолий, не бойся меня!» - услышал я голос незнакомца. Я завороженно следил за ним. «Ты должен хорошо меня знать!» - продолжал он и, присев рядом на склоне обрыва, повернулся ко мне… «Боже мой!» - Я не верил своим глазам! Передо мной был… Тургенев! – «Иван Сергеевич, это Вы?» - чуть слышно прошептал я. – «Да, Анатолий, это я! Называй меня Иваном и обращайся ко мне на «ты». Сегодня я в том возрасте, когда писал «Бежин луг», то есть моложе тебя. Да к тому же мы довольно хорошо знаем друг друга: я часто вижу тебя: то в Спасском, то здесь, на Бежином, то на речке Исте, в моих любимых охотничьих местах. Я хочу о многом расспросить тебя. Но ты пока успокойся – я чувствую твое смятенье от моего неожиданного появления здесь».
Несмотря на то, что с самого начала он повел себя со мной запросто, я, как ни стремился, не мог ответить ему тем же: сказывались мои трепет и преклонение перед его личностью. Я, внимательно наблюдая за ним, наконец, спросил: «Иван, ты пришел сюда тем же путем, так же блуждая в потемках, как в рассказе «Бежин луг?» - «Нет, Анатолий. Я пришел сюда сразу!.. Но не будем на этом останавливаться. Расскажи-ка лучше, как вам живется на Руси сейчас, в конце ХХ-го века?» - Он опустил подбородок на ладони, уперся локтями в колени и приготовился слушать.
- Человек нынче стал другим, - рассказывал я. – Суди сам, Иван. О чем может думать и мечтать этот человек, если он занят постоянной борьбой за свое существование?..
- Но, Анатолий, неужели все так безысходно? Ведь живы еще, наверное, и великий и могучий русский язык, и яркие, самобытные таланты?!
- Конечно. Таланты на Руси, безусловно, есть! Но их все меньше. Что касается русского языка, то он нынче не в моде: здесь все больше изъясняются импортными фразами и компанейским жаргоном типа: транш, реструктуризация, де-фолт, менчендайзер и супервайзер, горячий хит, ништяк и клевый прикол…
Мы помолчали. Тургенев нарушил молчание первым: «Анатолий, мы близки с тобой по духу, и я хорошо понимаю тебя… Однако становится прохладно». – С этими словами Тургенев предложил развести костер на лугу.
Мы спустились с обрыва и подошли к реке; в прибрежном кустарнике собрали и наломали сушняк. «Вон там, у костра, сидели ребята в ночном», - указал писатель на место, где герои его рассказа «Бежин луг» жгли костер. Мы разложили наш костер там же. Когда он разгорелся и доста-точно согрел нас, Тургенев спросил меня с той же загадочной улыбкой: «Анатолий, а куда ты завтра направляешься?»
«Утром я уйду на речку Исту, чтобы уточнить то место, где вы с Ермолаем ночевали у мельницы». – «Я догадывался о твоих планах. И пришел сюда, чтобы открыть тебе то, над чем ты сейчас ломаешь голову. Ты хочешь установить место событий и прототипов моего рассказа?» - Только сейчас мне стало ясно значение его загадочной улыбки. Я утвердительно кивнул. «Весной и летом 1846-го я жил в Спасском, - заговорил Тургенев. – И вот однажды, я с моим спутником по охоте Афанасием Алифановым отправились на тягу в рощу на берегу Исты, что у нынешней деревни Колодези. Мы застрелили несколько вальдшнепов и, когда начало темнеть, решили переночевать в ближайшей мельнице.
Она находилась на выходе вод Исты из пруда, чуть выше которого позднее выросла деревня Колодези.
Как ты знаешь, мы расположились на ночлег в сотне шагов от мельницы, под навесом. Мельничиха, которая принесла нам туда еды, как выяснилось, была дворовой девкой помещика Ивана Осиповича Холодовича. Звали ее Анна Александровна. По ее словам, мужем ее был Василий Петров, белевский мещанин. Поженились они в 1844 году и, спустя год с небольшим, арендовали мельницу. С г-ном Холодовичем мне довелось встретиться дважды. Первое наше знакомство произошло в Петербурге в 1839 г. Холодович приехал туда по делам службы (он был прокурором в Орле) и был наслышан о пожаре в нашем имении в Спасском. Он выразил мне свое сочувствие. Вторая наша встреча произошла в Москве в 1841 г. В театре давали оперу. В перерыве между действиями я вышел в фойе и увидел там Холодовича. Он был с женой и тоже заметил меня, дружески помахав рукой. Я подошел к ним. Он представил меня жене как молодого помещика, владеющего соседним имением, и пригласил к себе в гости. Кажется, г-н Холодович жил в собственном доме в Медвежьем переулке. С тех пор я с ним не встречался. Но вот однажды…
В 1843 году, когда я жил в Петербурге, случай свел меня с одним молодым помещиком. Звали его Петр Александрович Балашев. Однажды мы охотились с ним в Парголове. После охоты он рассказал, что недавно купил имение в Тульской губернии, и, между прочим, поведал мне историю о дворовой девке Анне. Оказалось, г-н Балашев приобрел имение в деревне Будоговищи и селе Фурсово, что в Белевском уезде, которое ранее состояло во владении того самого (!) Холодовича. И вот в прошлом году, будучи в Петербурге, г-н Холодович заехал к нему и предложил купить состоявшую у него в услужении дворовую девку Анну Александровну. Балашев поначалу отказывался, но потом принял уговоры Холодовича и согласился. Однако купчая не состоялась. Г-на Балашева опередил белевский мещанин, выкупивший ее в 1843 г.
В характеристике г-жи Зверковой-Холодович я отразил черты своей матери, которая не выносила тех дворовых, у которых рождались дети (тебе, наверное, известен случай с женой ее дворецкого Агашей Поляковой)».
С этими словами Тургенев поднялся и стал прощаться. Я спросил, куда он направляется. Он указал рукой в сторону Спасского, затем не спеша перешел мостик через реку и зашагал вдоль берега. Его собачонка последовала за ним, то останавливаясь и что-то обнюхивая, то обгоняя его. Вот она снова остановилась и залаяла… Откуда-то послышался крик петуха, потом – еще один. Опять залаяла собака. Затем все смолкло…
Новая петушиная песня разбудила меня. Я открыл глаза и… никак не мог сообразить, где нахожусь и что со мной происходит: явь то или сон. Сбросив с себя плащ-палатку, я невольно зажмурился: солнце уже высоко стояло над горизонтом и слепило меня своими лучами; последние редкие клочки тумана таяли над лугом; речная гладь Снежеди, чуть подвернутая рябью, посылала мне свои кокетливые блики. Я спустился к реке, взошел на мостик и, быстро раздевшись, нырнул в ее холодную влагу. Купание освежило меня, придав бодрости и сил.
Я двинулся в путь по маршруту: Полтево, Козловка, Бандиково, Хлопово, Прилепы. Всю дорогу удивительные события прошедшей ночи не выходили у меня из головы…
Через несколько часов пути я подходил к деревне Колодези. Она показалась на высоком левом берегу Исты. Я пошел вдоль реки вверх по течению и сразу за ее поворотом вышел на довольно высокий обрыв. Вот и тот самый пруд, о котором говорил Тургенев. Разлив его занимал площадь около сотни шагов в ширину и двух сотен в длину; начинался он почти у самой деревни, в десятке шагов от последнего ее дома. У обрыва, где я стоял, пруд заканчивался неширокой, шагов в двадцать, тесниной, образованной противоположными берегами пруда. Через нее вытекала Иста. Именно здесь раньше стояла «тургеневская» мельница. Чуть ниже этого места река круто поворачивала, а затем, распрямившись, вольно и весело неслась стремительным шумящим потоком, чтобы через сотню шагов… исчезнуть в тени кустарников за новым поворотом. Отсюда, с обрыва, хо-рошо были видны и березовый лес, и холм, с которого когда-то спускались к мельнице охотники после тяги. А там, на правом берегу Исты, раскинулся просторный зеленый луг, уходящий одной стороной далеко за деревню, а другой – к источнику Малиновая вода…
Конечно, топография местности у пруда сильно изменилась и отличается от прежней, «тургеневской». Обмелел и местами зарос пруд. На месте мельницы недавно предпринимались попытки построить плотину, чтобы наполнить водой старый пруд и на его основе устроить зону отдыха. Попытки эти не удались: река прорвала плотину и продолжает течь по старому руслу.
Деревушка Колодези знаменита своим родниковым источником и вытекающим из него чистым и холодным ручьем, названным Колодезный.
Вода здесь не только изумительно чиста и вкусна, но и, по мнению местных жителей Виктора Сапрыкина, Сергея Ефимова, Раисы Шлемовой, обладает живительной силой, заживляя раны и снимая боли в суставах. Жительница деревни Тамара Сергеевна Власова поведала мне о том, что до революции к этому ручью приезжали крестьяне из ближних и дальних мест делать «замашки». Замашками называли стебли конопли, замоченные в живой воде ручья. Из вымоченных таким способом стеблей изготавливали затем пеньку и вили прочные веревки. Старожилы деревни 100-летняя Ольга Андреевна Тарасова и ее дочь Антонина Дмитриевна рассказали мне, что последние помещицы деревни Колодези Софья Валерьяновна и Прасковья Валерьяновна Князевы были очень добры и «жалостливы» к крестьянам. Так, Софья Валерьяновна давала им коров на временное содержание, а однажды она сняла и отдала нищему свои чулки…
Плотина «тургеневской» мельницы отмечена на плане Белевского уезда за 1833 г. В экономических примечаниях к плану сказано: «…на речке Исте два пруда и на оных две мукомольные мельницы, первая – при селении (при селе Комарево – А.Л.), вторая – в даче, каждая о двух поставах, действующие во все время года, кроме полой воды». Эта вторая мельница, расположенная в даче, то есть вдали от населенных пунктов, и есть «тургеневская». Деревню Колодези основал в 1849 году помещик Валерьян Сергеевич Князев. Тогда в ней было: «число дворов – 21, число душ мужского полу – 81, женского полу – 75». После 1849 г. был осуществлен перенос «тургеневской» мельницы на новое место к верховьям деревни, что, очевидно, связывалось с необходимостью защиты источников питьевой воды от подтопления полыми и вешними водами разливавшегося пру-да. Действительно, согласно плану деревни Колодези за 1871 год, обозначенная на нем мельничная плотина находилась в верховье деревни, а не у пруда, как в 1833 г. Перенесенная мельница в 1916 году принадлежала вдове штаб-ротмистра Анастасии Николаевне Князевой. Эта мельница и за-помнилась старожилам.
Иван Осипович Холодович, владевший вместе с женой Татьяной Тимофеевной 621 душой муж. пола в селе Фурсово и дер. Будоговищи Белевского уезда, известен тем, что в 1828 году в селе построил церковь Во имя Святых Афанасия и Кирилла, а также колокольню к ней. Статский советник И.О. Холодович в 1838 – 1840 г.г. занимал должность орловского губернского прокурора, естественно, бывая в Петербурге.
Его крепостная Анна Александровна, 1827 года рождения, была дочерью крестьянина деревни Будоговищи Александра Андреевича Кабанова. (Родственник Александра Кабанова Иван Семенович Кабанов был некоторое время старостой этой деревни). В 1843 году Анна Александровна была отпущена на волю, а 10 ноября 1844 года 17-летней вышла замуж за белевского мещанина Василия Петровича Пашетова, 25 лет от роду. В марте 1846 года у них родился сын Алексей.
Новый владелец дер. Будоговищи и села Фурсово (с 1841 года) Петр Александрович Балашев был штабс-капитаном, затем флигель-адъютантом, служил при дворе императора камергером. Он был женат на графине Александре Ивановне Паскевич-Эриванской, княжне Варшав-ской. Петр Александрович прожил недолгую жизнь (34 года), скончался в 1845 году в Риме. Более известен его отец Александр Дмитриевич Балашев – крупный государственный деятель и политик. С 1810 по 1834 г.г он был членом Государственного Совета Российской Империи. С 1820 по 1826 г.г. – генерал-губернатором Рязанской, Тульской, Орловской, Воронежской и Тамбовской губерний. Некоторое время и он занимал пост министра полиции. В 1812 году, находясь при императоре Александре I, он получает историческую командировку к Наполеону. Во время ее, известный своей «хитростью
грека, сметливостью и смелостью русского», он прославился своей знаменитой фразой. На вопрос Наполеона: «Какая ближайшая дорога на Москву?» - он ответил: «Карл ХII шел на Полтаву, и что из этого вышло?!…»




© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001270502

 Отправлено: 22.03.10 16:33. Заголовок: Здесь, в Байдино, снова я Русью дышу!...

Здесь, в Байдино, снова я Русью дышу!...


Дорога из дер. Синяково в Байдино


Домик деда и бабки в дер. Синяково


Речка Иста у дер. Байдино


Родниковый колодец у речки Исты

Когда думаешь о настоящем и будущем России, ее реформах, невольно вспоминаются тургеневские строчки: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах своей Родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный – русский язык! Не будь тебя – как не впасть с отчаяние при виде всего, что совершается дома?..»
Эти слова написаны более 100 лет назад. Но то же самое можно сказать и о современной России.
Длинными осенними и зимними вечерами особенно хорошо думается на эту тему. Вот и я, сидя за книгой, в один из таких вечеров размышлял о том, что может объединять нас, россиян, и остался ли на свете такой уголок, который еще не захватила своей грязной пеной волна корысти?! Этот уголок, живительный источник моих духовных и физических сил, я ищу в сельской глубинке, там, где крепкий русский мужик еще не успел свихнуться от реформ и перестроек.
Река у байдана, избушки ввышу.
И в дымке тумана - небесные сини…
Здесь, в Байдино, снова я Русью дышу!
И в каждой росинке я вижу Россию!
Хорош был август 1994-го в Байдино, когда я приехал сюда на две недельки, двадцать седьмого. Лето уже перевалило через макушку – стояли прохладные хори, но дни были солнечные и теплые. В садах и в лесу еще можно было набрать ягод, пошли грибы, а пчелы вовсю трудились ко второму медосбору…
Стоял погожий августовский день. Я вышел за околицу нашего старого деревенского сада и остановился у калитки, чтобы вдоволь налюбоваться байдинскими просторами. С этого места раньше (несколько лет назад) была хорошо видна долина речки Исты с живописным лугом Лапотки. Сейчас рассмотреть эту панораму отсюда почти невозможно: мешают деревья и кустарник, разросшиеся по склону долины, за картофельными полями деревни Синяково.
«Вытекая» из устья Лапоткова оврага и пересекая старую дорогу на Арсеньево маленьким полем, Лапотков луг «разливается» у Исты широкой зеленой равниной, окаймленной по левому берегу реки, словно пушистой меховой оторочкой, - полосой низкорослого густого кустарника – ивняка. Правый, байдинский берег Исты на всем протяжении луга постепенно повышается и у оврага Дербинки подступает к воде высоким, почти отвесным обрывом, в ста шагах от которого начинается и уходит вверх, по склону Дербинки, молодая березовая роща. Из всех байдинских лугов, пожалуй, только Лапотки могут напомнить нам тургеневский Бежин луг. В Лапотках, в том месте, где кончается луг и проходит упомянутая старая арсеньевская дорога, есть и другой обрыв у реки, почти такой же, как на Бежином лугу, к которому в сумраке ночи, сбившись с пути, вышел И.С. Тургенев (рассказ Бежин луг»).
Я иду к реке, в Лапотки. Вот и наш «тургеневский» обрыв! На нем выросла раскидистая черемуха, которая сейчас, покачиваясь от легкого летнего ветра, наклоняет к моему лицу свои шелестящие ветви. Здравствуй, черемуха! Здравствуйте, мои Иста, луга, поля, просторы! Я снова приехал повидаться с вами, подышать вместе с вами воздухом моего детства и моих предков, вспомнить о них!..
Спустившись с обрыва, лугами иду вверх по реке. По склонам долины реки, покрытым зеленью луговой отавы, здесь и там стоят тучные стога – приметы августа. Я подошел к одному из них, что стоял на пригорке у Заднего луга. Стог был высоким и довольно длинным. Порывы ветра пытались растрепать его вихрастые бока и спину. Я сел у его подножия, откинулся назад, на душистое сено, и, закрыв глаза, стал слушать тишину. В такие минуты тихого общения с природой ощущаешь себя ее маленькой частицей, чувствуешь, как твой внутренний мир постепенно сливается с миром природы и наполняется оживляющим потоком новых звуков, образов и запахов лета. Ты слышишь и понимаешь птиц в небе и букашек в траве, дуновение ветра и его разговор с травами в поле и березками в роще, дышишь ароматами полей и лугов!..
Я хотел бы на крыльях, как птица,
Пролететь по просторам полей
И в лугах, у Исты опуститься –
Отдохнуть средь тенистых ветвей.
Окунуться в холодные росы.
Подышать пряным запахом трав,
И березок зеленые косы
Целовать в тихом лоне дубрав.
А потом – побродить по проселкам,
Затеряться в прохладе лесной,
И, внимая птиц щебетам звонким,
Наслаждаться земною красой!..
…Петухи в Байдино начинают горланить рано, часу в четвертом. Накануне дня моей первой в жизни охоты я ночевал на сеновале. Спал я чутко и беспокойно, и каждый раз, разбуженный петушиным сопрано, выходил из сарая, чтобы посмотреть на часы – сбор охотников был назначен к шести часам.
Наскоро собравшись, поеживаясь от утреннего тумана, я поспешил к месту встречи – у моста через Исту. Там меня уже ждали мои компаньоны: шагах в двадцати я различил две фигуры охотников.
По Лапоткову лугу мы подошли к повороту реки у Дербинки. Предутренние сумерки и туман уже рассеялись настолько, что охоту можно было бы начинать, тем более, что днем раньше, возвращаясь домой с грибами, я приметил в этом месте большую стаю уток. Сквозь заросли кустарника и высокой травы мы с кузеном осторожно пробрались к воде и затихли, прислушиваясь. Но… уток здесь уже не было. В Гамовском лугу сделали еще один заход к воде, потом еще… Наконец, после очередной безуспешной попытки было решено изменить тактику охоты. Поскольку неслышно пробраться к воде было совершенно невозможно, мы, идя вдоль берега, время от времени хлопали в ладоши, чтобы спугнуть уток с воды и, подняв их на крыло, стрелять по ним «в лет». Первое апробирование этого метода привело к тому, что звук наших хлопков был услышан утиной семейкой в десятке шагов от нас: напуганные птицы, шумно поднявшись в воздух, быстро улетели в верховья Исты.
Тем временем солнце взошло, и его теплые лучи, пробившись сквозь дымку тумана на горизонте, упали на луга, опушки прибрежного кустарника и высветили фигуры троих охотников, торящих чуткую тропку по лугу, вдоль реки.
Еще, закутавшись в тумане, спит Иста,
Еще лежит в лугах холодная роса…
Но… вот! Луч солнца осветил небес шатер
И на бугре зажег рябиновый костер!
Охотник замер в зарослях кустов,
Услышав крики уток над Истой…
По нависшему над рекой высокому обрывистому берегу мы переходим в Средний луг. Под нами в тени деревьев и кустов тихо журчит на перекате Иста. Пахнет росой и резедой. Отсюда, с высокого обрыва река видна версты на две вверх и вниз по течению с ее лугами, суходолами и березовыми перелесками. Давно знакомые эти байдинские просторы всякий раз как-то по-новому щемят сердце, радуют глаз и согревают душу. Свежесть утреннего воздуха, настоянного на ароматах трав, придает нам бодрости и сил, а неостывающий охотничий азарт заставляет забыть о промокших от росы одежде и обуви.
Спустившись к реке, слышим тихое покрякивание от скрытой кустарником воды. Поднятые нами в воздух, утки взлетают над кустарником, - раздаются выстрелы. Одна из уток, неловко взмахнув крыльями, отделилась от стаи и, оседая вниз, скрылась за верхушками деревьев на другом берегу реки.
Заметив дерево, за которым, вероятно, должна была упасть утка, и перейдя речку по построенной бобрами запруде, мы принялись за поиски. Прочесывая шаг за шагом район падения птицы, мы дважды и трижды проходили одни и те же места, и все безуспешно. Неожиданно мне послышался шорох. Я пошел в ту сторону и сквозь ветви кустарника рассмотрел поваленное дерево, а под ним – темный комочек, издавший резкий шорох при моем приближении. Это была наша бедная утка. Когда я наклонился к ней – она отпрыгнула в сторону. Но мне удалось поймать ее и взять на руки. Одно крыло было перебито у основания, из раны сочилась кровь. Она судорожно взмахивала вторым крылом, пытаясь вырваться, но вскоре успокоилась. Раненая птица смотрела на меня глазами, полными грусти, боли и удивления, и как будто спрашивала: «Что случилось со мной и что происходит вокруг?..»
Солнечные августовские дни в Байдино часто начинаются туманными утренниками: в эти несколько прекрасных утренних часов в долине Исты еще долго лежат туманы. В такое утро, на следующий день после утиной охоты, мы с кузеном рыбачили на Исте. До чего же хорошо здесь в эти ранние часы! Разбуженный свежий ветерок, еще еле уловимый и не вполне разгулявшийся после ночного сна, начинает заигрывать – озорничать с окутавшим речку седым ленивым туманом. Туман нехотя и неспешно уступает задире-ветру и, прячась по прибрежным кустам и траве, цепляясь за деревья, редеет. Вот уже последние прозрачные его клочья, блестя на солнце мириадами водяных жемчужин, пролетают над рекой и тают в воздухе. Ветерок летит дальше – гулять по байдинским просторам, а в чистом звенящем утреннем воздухе взору открывается чудесный вид на долину реки с высоким обрывом, у подножия которого мы рыбачим. Этот обрыв тянется на полверсты от липового сада, - где к Исте подходит устье Железницкого оврага, - до развалин винокуренного завода, где снижается и у бывшей мельницы переходит в луг. Девственные травы разрослись по его склону, образуя густой пушистый ковер. Внизу, под обрывом, уже нет тех зарослей кустарника и деревьев, как на той стороне реки: берег почти чистый, и только отдельные, вольно растущие черемуха или ракита величаво поднимаются над водой.
Стоя у реки, хорошо смотреть вверх, туда, где у кромки обрыва на фоне бездонного голубого неба цветет ярко-красным костром своих спелых гроздьев раскидистое деревце рябины! Теплеет утренний воздух. Громче поют птицы: от земли идет ароматный дух разнотравья. Мы следим за клевом и неспешно беседуем об истории байдинских мест…
…Закончилась наша рыбалка. Мы переходим Исту у бывшей помещичьей мельницы и по узенькой тропинке в густых зарослях кустарника выходим на дорожку в Байдино. Я оглядываюсь назад. Там, за кустарником, все также журчит речка: в ее долине, на лугу, высокие стебельки таволги склоняют нам вслед свои белые от паутинок и искрящиеся на солнце бусинками росы головки, прощаясь до будущего лета. До свидания, Иста! До свидания, Байдино!..
Отчий край!
Твои вешние воды пронеслись вереницею лет…
Только вы, мои быстрые годы -
Не спешите за радугой вслед!..


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001260945

 Отправлено: 22.03.10 16:44. Заголовок: Постоялый двор у Малиновой воды

Постоялый двор у Малиновой воды




Илья Андреевич Толстой (дед Льва Николаевича)

Обратимся к строчкам рассказа И.С. Туренева «Малиновая вода»: «…Проезжающие по большой орловской дороге молодые чиновники и другие незанятые люди до сих пор еще могут заметить в недалеком расстоянии от большого села Троицкого огромный деревянный дом в два этажа, выдвинутый на самую дорогу…Здесь некогда жил граф Петр Ильич, известный хлобосол, богатый вельможа, старого века. Бывало, вся губерния съезжалась у него, плясала и веселилась на славу…»
В характеристике, данной Тургеневым графу («известный хлебосол, богатый вельможа старого века»), угадывается не кто иной, как бригадир, тайный советник, граф Илья Андреевич Толстой (1750 г. – 1820 г.), дед Л.Н. Толстого. Лев Толстой так писал о нем: «Дед мой, Илья Андреевич, …был, как я его помню, человек ограниченный, и не только щедрый, но бестолково-мотоватый, а главное – доверчивый. В имении его (его жены, Пелагеи Николаевны, урожденной Горчаковой (1762-1838 г.) Белевского уезда, Полянах …шли подолгу неперестающие пиршества, театры, балы, катания, обеды, которые, в особенности, при склонности деда играть по большой в ломбер и вист, не умея играть, и при готовности давать всем, кто просил, взаймы и без отдачи… Кончилось это тем, что большое имение его жены (около 1000 душ крепостных в Орловской и Тульской губерниях) все было так затянуто в долги, что жить было нечем, и дед должен был выхлопотать… место губернатора в Казани…»
Сельцо Поляны, о котором идет речь в воспоминаниях Л. Толстого и где находился «огромный деревянный дом» (резиденция графа Ильи Андреевича), действительно находилось «в недальнем расстоянии от большого села», но… не Троицкого. Безусловно, чтобы не компрометировать фамилию графов Толстых, И. С. Тургенев изменил его название. В действительности, это было село Комарево, Сергиевское тож. В 1841 г. в церкви села был устроен главный алтарь «Во имя Святой Троицы», где стали отправлять богослужения, и церковь стала именоваться Троицкой. Очевидно, новое имя церкви и послужило писателю поводом к изменению названия села Комарево. Кстати, рядом с селом Комарево находится деревня Шейка (Верхнее Комарево), принадлежавшая в начале ХIХ века Илье Андреевичу Толстому. По ревизским сказкам 1816 г. за ним числилось здесь 44 души крепостных крестьян мужского пола. Эту деревню после смерти Ильи Андреевича наследовал его сын, граф Николай Ильич Толстой, но впоследствии (в 1829 г.) он продал ее. Наверное, сюда, в эту деревню и шел Влас – другой персонаж рассказа писателя.
…Так и не расплатившись с огромными долгами, в 1815 году Илья Андреевич уезжает в Казань, где за пять лет своего губернаторства он не только не сумел сократить свои долги, но и наделал новые и успел продать все свое имение (около 200 крепостных в Тульской и Орловской губерниях). После смерти мужа Пелагея Николаевна принимает отчаянные попытки оплатить его долги, продав большую часть своего состояния. В результате наиболее крупное ее владение, село Никольское-Вяземское с деревней Плотициной, перешло к дочери князя Волконского княжне Марии Николаевне. Но эти продажи уже не спасали положение. Остаток ее имения оказался до такой степени расстроенным, что Николай Ильич отказался от его наследования. И, - если бы не последовавшая за этим его удачная женитьба на княжне Марии Волконской (после женитьбы им было куплено 790 душ крепостных), - неизвестно, читали бы мы сейчас произведения Льва Толстого и любовались ли знаменитой Ясной Поляной…
Снова вернемся к рассказу «Малиновая вода»: «Кое-как дотащился я до речки Исты, уже знакомой моим снисходительным читателям, спустился с кручи и пошел по желтому и сырому песку в направлении ключа, известного во всем околотке под названием «Малиновой воды»… У залива, образованного впадением источника в реку и оттого вечно покрытого мелкой рябью, сидели ко мне спиной два старика. Один, довольно плотный и высокого роста, в темно-зеленом опрятном кафтане и пуховом картузе, удил рыбу; другой – худенький и маленький, в мухояровом заплатанном сюртучке и без шапки, держал на коленях горшок с червями… Я вгляделся в него попристальнее и узнал в нем шумихинского Степушку… В товарище Степушки я узнал тоже знакомого: это был вольноотпущенный человек графа Петра Ильича, Михайло Савельев, по прозвищу Туман. Он проживал у болховского чахоточного мещанина, содержателя постоялого двора, где я довольно часто останавливался…»
Несомненно, в этом рассказе и в упомянутой повести И.С. Тургенева речь идет об одном и том же постоялом дворе! А теперь давайте, читатель, сопоставим факты и немного поразмышляем, где же, в действительности, находился этот ключ «Малиновая вода»? Считается, что он находился в Белевском уезде (нынешний Арсеньевский район), между деревнями Прилепы и Колодези, на правом берегу р. Исты. Если допустить, что это действительно было так, то возникает естественный вопрос: «Зачем было 70-летнему (по описанию Тургенева) старику Туману идти за пять верст от постоялого двора (где он жил), чтобы порыбачить на той же речке Исте, но у ключа, называемого современниками «Малиновой водой»? Неразумно и неправдоподобно. Остается сделать вывод, что «тургеневский» ключ «Малиновая вода» находился недалеко от места жительства Тумана, т.е. у постоялого двора, рядом с мельницей у дер. Протасово! И хотя в настоящее время никаких родников здесь уже нет, но в 1911 здесь были два ключа, один из которых вполне мог быть этой самой «Малиновой водой». Прошло более 150 лет после написания рассказа Тургеневым, и ключи могли либо заилиться и пересохнуть, либо быть засыпанными грунтом, песком и щебнем при строительстве дороги Большие Голубочки – Арсеньево, моста через Исту и при разработке каменоломни на берегу Исты, у д. Протасово.
Тургенев не раз здесь охотился и останавливался на этом постоялом дворе. Рядом, у села Комарево, были болота, «гремевшие» чуть ли не три губернии обилием в них дупелей, бекасов и уток. В окрестностях болот, в лесах всегда можно было найти низкие, залитые водой и поросшие осокою места, называемые «амшарами». К концу лета, в особенности, в жаркое время, утки днем скрывались в этих тенистых и влажных местах. Наверное, после охоты у болот и в «амшарах» и подошел писатель к «Малиновой воде», чтобы утолить жажду и отдохнуть…
С большой долей уверенности можно говорить, что прообразом Тумана послужил Тургеневу Михаил Иванович Разладин – дворовый, отпущенный на волю вместе с сестрой из имения графов Толстых, села Никольское-Вяземское. Его сестрою могла быть Екатерина Ивановна, жена владельца постоялого двора, купца Леонова, где и жил Михайло Иванов (по прозвищу «Туман»).
О прообразе Степушки Тургенев пишет о том, что Степушку он впервые встретил в селе Шумихино. Однако села с таким названием не было ни в Тульской, ни в Орловской, ни в Калужской губерниях. Значит, в рассказе писатель изменил его. Скорее всего, в действительности, это было знакомое ему село Шушмино Чернского уезда. В этом селе было всего несколько изб: мценского купца Бахтина, мещанина Сахарова, экономического крестьянина Овечкина, да двух престарелых служителей церкви. В приход села Шушмино входила деревня Шушмино, которой владел Илья Андреевич Толстой и которая досталась ему по купчей от майора Николая Протасова в 1797 году. В ревизских сказках Чернского уезда за 1811 г. говорилось о том, что крестьяне д. Шушмино графа И.А. Толстого (48 душ муж. пола) были «выведены в разные селения в девяностых годах». Вероятно, что при этом «выводе» один из крестьян мог умышленно затеряться, - что называется, «отбиться от стада», - и осесть в селе Шушмино, где и приметил его писатель. Образ Степушки, безусловно, собирательный, Тургенев наделил его чертами современных ему бомжей, бродивших по селениям губерний в поисках подаяния и временного пристанища.
Одного из подобных странников видел и я в 1955-60-х годах, будучи в деревне Байдино Арсеньевского района, Тульской области. Звали его Аникан Захаровский. «Обитал» он у своей сестры в селе Захарово и время от времени ходил с котомкой по деревням, где пел частушки, получая за это подаяние:
Я – беседушка, я – беседушка.
Ты – красавка моя, чернобровка моя.
Ты – калинушка, ты – малинушка…


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001311038

 Отправлено: 24.03.10 11:47. Заголовок: Кукушкин день

Кукушкин день
Посвящаю светлой памяти моей мамы, Зинаиды Степановны ЛУКОВКИНОЙ …





Я люблю приезжать в нашу деревушку Байдино весной, в мае.
Люблю в тихий вечер прийти на Исту, пройти по ее берегу, сесть где-нибудь под цветущей черемухой, подышать ее ароматом, а потом – замереть и слушать байдинских соловьев. Вон, на том берегу, в Дербинке выводит свои коленца один, а вот, совсем рядом, другой. Я все свое внимание обращаю на него и, опасаясь выдать себя каким-нибудь резким движением, пытаюсь увидеть и рассмотреть эту пташку в ветвях ракиты. Вот, кажется, мне удалось сделать это. Но трели моего маленького певца вдруг прекратились. Я приготовился ждать, что же будет дальше. Внезапно справа от меня на воде послышался всплеск и шум. Испугавшись от неожиданности, я непроизвольно глянул в ту сторону. От реки поднималась пара уток. Они резко набрали высоту, быстро пронеслись у меня перед глазами и через несколько секунд скрылись за деревьями на противоположном берегу. Я даже не успел рассмотреть их как следует. Тут же мне на память пришли охотничьи рассказы и тургеневские строчки об охоте…
В тот день я спал в избе на раскладушке. Сквозь сон я слышал, как просыпаются мои тетушки Анна (тетя Нюра) и Александра (тетя Шура) Степановны Богомоловы (они по старой байдинской привычке рано ложатся спать и рано встают). «Что, Нюр, будем вставать?» - «А сколькя время?» - «Да уж пятый час». – «Шур, кода будем картошку сажать? Вон, на поселку надысь сажали. Нада у совхоз итить, можа, лошадь дадут, и сохой посадим». Из дальнего угла избы доносится тихое похрапывание моего дяди Дмитрия Степановича. Тетушки встают и начинают свои обычные хлопоты по хозяйству: растапливают печь, ставят в нее чугунки с картошкой и щами. Под тихое и мерное потрескивание дров в печи я снова засыпаю.
Прошло, наверное, не более часа, как меня разбудила (уже окончательно) кукушка. Она устроилась где-то рядом с домом, и ее громкое куко-вание гулко разносилось по сонной деревне. «Кукушка, кукушка, хватить куковать – иди, будем картошку сажать!» - это тетя Нюра отвечает на при-ветствие кукушки. На часах половина седьмого, на календаре 15 мая.
По народному календарю сегодня – День Петра и Глеба, соловьиный праздник, который в Бай-дино называют еще Кукушкиным днем.
Я выхожу из избы. Утро встретило меня холодком и инеем на траве. По мокрой, хрустящей траве я направляюсь в наш сад за домом, отворяю калитку и иду тропинкой к пуньке у забора. Здесь, под цветущей черемухой, - мое любимое место для занятий утренней гимнастикой. Становюсь лицом к восходящему солнцу, - вот его лучи только-только показались из-за полоски деревьев Лапоткова оврага, - и начинаю свои упражнения. С яблони, растущей у пуньки, запел соловей. Как хорошо! Глядя в ясное голубое небо и вдыхая чистый прохладный воздух, пронизанный соловьиными трелями, и напоенный ароматом черемухи, хочется зажмуриться и отдать себя во власть этой опьяняющей природной благодати!
…Пока идешь по деревне за ключевой водой к Исте, успеваешь прослушать все птичьи концерты в Синякове. Из общего птичьего хора выделяются, конечно, два солиста – соловей и кукушка. Соловьи поют повсеместно, в каждом саду и на Исте, кукушки – преимущественно на окраине деревни, на Исте и в посадках Лапоткова оврага. Сегодня, кажется, они поют громче и радостнее обычного, ведь сегодня – их праздник!
За несколько лет, что я не был в Байдино, наш колодец успел обмелеть. (Он представлял собой родник, обсаженный металлической обе-чайкой с трубой сбоку, через которую вытекает вода. Раньше воду из него набирали, подставив ведро к этой трубе; теперь же ее приходится за-черпывать прямо из бочки, так как уровень воды не доходит до трубки).
От колодца течет маленький ручеек, который, пробиваясь через заросли кустарника и травы, впадает в Исту. Вспомнилось, как лет десять назад мы с женой и маленькой дочкой, приходя к колодцу за водой, заходили босиком в этот ручей и шутливо соревновались, кто дольше простоит в его холодной воде. Потом жена вспоминала, что после таких закаливаний наша дочка долго не простужалась и не болела.
Наполнив ведра водой, я на время ставлю их у колодца и иду верхом берега Исты, любуясь реч-кой.
На ветвях прибрежного кустарника замечаю пряди прошлогодних трав и листвы – следы вешних вод. Тетя Нюра позже рассказывала, что в эту весну на Исте было большое половодье: уровень воды в реке поднимался настолько, что луг Лапотки затапливался почти полностью и издали казался ма-леньким морем.
Наносив воды и наполнив ею бидон и бадейку, я иду в палисадник осваивать портняжное искусство – пришивать ручки к своей дорожной сумке. За этим занятием и застает меня мой кузен (двоюродный брат) Николай. После взаимных расспросов мы условились встретиться вечером в Байдино, в доме его тещи.
В назначенное время я подхожу к дому, ищу кузена и застаю его за работой – он устанавливает опорную стойку под калитку в огороде. Через какие-нибудь полчаса все было готово. Но жена Николая велит нам развести костер и объявляет, что сегодня, в Кукушкин день, будет угощать нас «яичницей по-байдински». Когда наш костер успевает как следует прогореть, она приносит сковородку с порезанными кусочками сала, которую мы устанавливаем на кирпичи над огнем и углями. А через несколько минут выливаем в сковороду из миски взбитые яйца. Сало уже успело достаточно растопиться и прожариться. И вот наша яичница по-байдински готова, и мы усаживаемся за стол.
Мы пьем шампанское за Кукушкин день, едим пахнущую костром яичницу и беседуем. Говорим о том, как живется крестьянину в деревне. «Мне кажется, что настоящим крестьянином можно назвать только собственника земли, а тот, кто до теперешних реформ звался крестьянином, по существу, им никогда не являлся, а был всего лишь поденщиком, отрабатывающим свои часы или трудодни при соответствующем отношении к труду. Думаю, что и сейчас, когда изменились названия колхозов и совхозов (стали называться СПК), в этом отношении мало что изменилось к лучшему», - рассуждаю я.
Затем разговор зашел о том, как живется нашему современнику. «Думаю, иной человек живет хуже других, потому что склонен к лени и пьянству», - говорит мой кузен. – «Действительно, это похоже на правду. Я знаю несколько таких людей. Они – мастера на все руки и душевно богаты, но все их желания и стремления сводятся к формуле В плюс З плюс П (выпить, закусить, поспать). Сейчас наше общество все более заражается обломовщиной и равнодушием ко всему и вся. Кажется, что в атмосфере недоверия человека в перемены к лучшему, а главное – его неверия в то, что своим честным трудом он может добиться больших благ, или даже того, чего вор и коммерсант-мафиози добиваются мошенничеством и спекуляцией – распространение этих социальных болезней будет продолжаться…»
Незаметно пролетела неделя моего пребывания в деревушке Байдино. И снова ранним утром, как и раньше, я иду по росной траве к авто-бусной остановке и вспоминаю события прошедшей недели: посадку картошки, мое путешествие к тургеневским местам – Малиновой воде и тургеневской мельнице у деревни Колодези и, конечно, наш Кукушкин день…
Деревушка, ты – моя старушка,
На глазах твоих слезки росы.
Твои годы считает кукушка,
Твои думы поют соловьи…


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001270445

 Отправлено: 24.03.10 12:11. Заголовок: Селение Князевские дворики на речке исте

Селение Князевские дворики на речке Исте


Вид на усадьбу Анисима Титовича Князева в селе Комарево

У дороги Белев-Мценск, рядом с речкой Истой стоял в XІX веке постоялый двор. На нем нередко отдыхал И.С. Тургенев, когда охотился в местах, вблизи села Комарево…
Белевский 3-ей гильдии купец Леонов Иван Яковлевич купил земельный участок при деревне Малая Глубочка и сельце Стрикино. Размер этого участка составлял 9 десятин пахотной и 3 десятины усадебной . В 1867 году в Белевскую уездную земскую управу от землевладелицы Екатерины Ивановны Леоновой последовало прошение: « …Я осведомилась, что всем землевладельцам присланы окладные листы для уплаты повинностей за землю, но я такого листа не получала и, поэтому, не желая подвергаться сей ответственности имею честь объяснить: за мною, совместно с детьми моими Белевского уезда Полянской волости состоит земли усадебной, купленной у госпожи Буниной покойным мужем моим Иваном Яковлевичем Леоновым – 3 десятины и пашенной, доставшейся по купчей крепости 13 марта 1850 года от штабс-ротмистра Петра Михайловича Жданова – 9 десятин. К тому же, по купчей крепости от 2 марта 1864 года от вдовы его Марии Михайловны Ждановой (с детьми) приобретено 66 десятин, а всего удобной земли семьдесят две десятины и неудобной 6 десятин. Во владение этой землей я законным образом введена…февраль 1867 года» К сему прошению землевладелица Екатерина Ивановна Леонова руку приложила …
На плане Тульской губернии Белевского уезда обозначены владения жены белевского купца Ивана Яковлевича Леонова, Екатерины Ивановны Леоновой. У нее было земли 73 десятины 2220 квадратных саженей (за исключением дороги Мценск-Белев). На сей земле одна усадьба, (по левую сторону дороги Мценск-Белев) .
Согласно поверочному плану Тульской губернии Белевского уезда дачи села, что была раньше деревня Комарево, Сергиевское тож [с сельцом Прилепами и деревнями, Стрикиной, Протасовой, Хлоповой (Комарево тож), Шейкой, Колодезьми, Глубочками и пустошью Волосовой, общего владения штабс-ротмистра Валерьяна Сергеевича Князева, артиллерии капитана Николая Густавовича Клингена, поручика Федора Всеволовича Арбузова, коллежского ассесора Сергея Александровича и несовершеннолетних детей его Сергея, Александра, Николая и девицы Александры Сергеевны(х) Будаевых, статского советника Александра Александровича Балашева] жены умершего купца Ивана Яковлевича Леонова Екатерины Ивановны… Генерально межевана в 1778 году. Согласно полюбовной сказке размежевание оной дачи произведено частью в 1844 году, в октябре, а частью в 1849 году, в июле. Поверка межи произведена в 1871 году. На этом плане показаны: Земли села Сергиевское, Комарево тож (5-я отделенная часть села) - владение штабс-ротмистра В.С. Князева, деревни Шейка, дер. Протасовка, Комарево тож (14-я часть села) - владение г.г. Будаевых, деревня Стрикина, Комарево тож [по левую сторону дороги Белев-Мценск], деревня Хлопова, Комарева тож (9-я часть села) - владение В.С. Князева, сельцо Прилепы, Комарево тож и деревня Прилепы, Комарево тож - владения Николая Густавовича Клингена (7-я часть села), деревня Колодези, Комарево тож (8-я часть села) - владения В.С. Князева и 15-я отделенная часть села - владение жены умершего белевского купца Ивана Яковлевича Леонова Екатерины Ивановны [по правую сторону дороги Белев-Мценск] .
В 1879 году купчиха 2-ой гильдии Екатерина Ивановна развернула на своей земельной территории кузню, мелочную лавку и постоялый двор. Постоялый двор с продажею крепких спиртных напитков принадлежал мещанину Петру Ивановичу Леонову. Эту территорию земли со всеми строениями на ней она назвала Князевские дворики (Князевы дворики) .
О семье Екатерины Леоновой можно судить по следующей именной выписке: «Выписка из Ведомости купцов (и их семейств), объявивших и не объявивших свои капиталы по уездам Тульской губернии. Начата: 1867 год. Окончена: 1868 год».
Купчиха 2-ой гильдии Леонова Екатерина Ивановна, 62 года (по 10-ой ревизии) (ее муж Иван Яковлевич Леонов, умер после 10 ревизии;ее сыновья:
1)Александр (31 год), жена Ольга Григорьева (28 лет), их дети : Ма -рья, Александра, Надежда, Екатерина
2) Петр (29 лет), жена Ольга Петрова (21 год), сын Иван (Иван умер в 1867 году)
3) Павел (28 лет), жена Пелагея Николаева(28 лет)
Позднее, в конце 60-х годов, вблизи Князевых двориков, на речке Исте была построена водяная мельница. Вот описание этой мельницы: «На речке Исте водяная мельница о 6-ти поставах, на ней 5 работников, 1 толчея и 1 просорушка. Работает 200 суток в году » Она принадлежала белевскому землевладельцу Василию Валерьяновичу Князеву. А арендовал ее белевский купеческий сын Василий Петрович Архангельский .
Рядом с Князевскими Двориками располагался большой пустырь, и каждую неделю (по четвергам) здесь со всех сторон собирался люд на Базар. Всего в Белевском уезде было два базара: Князевские Дворики и Манаенки (где торговля проходила по субботам), а также две ежегодные ярмарки — одна в Белеве, другая в селе Щётино.


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001270489

 Отправлено: 24.03.10 12:18. Заголовок: Тургеневской тропой: от Мельницы до Постоялого двора

Тургеневской тропой: от Мельницы до Постоялого двора



Посвящаю моему дяде - Богомолову Дмитрию Степановичу

Есть на Руси места, в которых хочется бывать снова и снова! Есть такие места и в Арсеньевском районе Тульской области - через них проходили охотничьи тропы И.С. Тургенева ...
Помните строчки из его рассказа «Ермолай и мельничиха»: « ... Мы стояли на тяге около часу, убили две пары вальдшнепов и, желая до восхода солнца опять попытать нашего счастья (на тягу можно ходить также поутру), решили переночевать в ближайшей мельнице ... ». (Читатель уже знает, где находилась эта мельница - в то время (1845-46 г.г.) она стояла у разлива речки Исты, чуть ниже того места, где позднее выросла деревня Колодези).
Итак, попробуем представить себе, каким путем возвращались домой охотники после утренней тяги в «большой березовой роще на берегу Исты». Очевидно, они могли идти короткой проселочной дорогой по левому берегу Исты: через деревню Прилепы, в обход сельца Прилепы, далее через дер. Хлопово, мимо дер. Стрикино (на правом берегу реки), через березовый лес и выходили на большую дорогу Белев - Мценск, недалеко от дер. Протасово.
Давайте, читатель, «окунемся» в прошлое и мысленно пройдем вместе с охотниками. Может быть, нам удастся «подслушать» их дорожную беседу?!.
Через полторы-две версты на нашем пути встретилась деревня Прилепы. Пройдя по проселку, мы вышли на ее окраину. Дорога пошла влево, вверх по холму, вдоль посадки из молодых осин и вывела нас на околицу дворянской усадьбы. Это было сельцо Прилепы. От проселка вглубь сквера, прямо к помещичьему дому шла дорожка ...
И ... вот! Я услышал разговор охотников!.. «Афанасий, - спрашивал Тургенев попутчика, - ты недавно рассказывал, что часто бывал в этих местах. Знаешь ли ты что-нибудь о местном помещике?»- « Да, разве ж, нет, барин! Меня, почитай здесь каждая курица знает. Да - что курица! - и Афанасий загадочно почесал затылок. - Здесь, в Прилепах жил, - годков двадцать тому будет, а может, больше, - один барин. Шеншин. Николай Иванов, кажись, звался. У него в Прилепах да в Стрыкиной с Козловкой, почитай, более двух сотен крепостных было. Мужики сказывали: он имел еще деревни где-то под Мченском ... После него - сынок его, Семен владел. Недолго - годков пять. Потом продал он имение помещице Буниной Лизавете Петровой. Бывала она здесь редко - ее муженек во флоте служил, в Петербурге».- «А сейчас здесь кто живет?» - спросил Тургенев.- «Ноне? Да живет какой-то Адам. Кашевский, кажись, его фамилия. Да, тоже наездами, все больше летом. Слыхал я - и тот продавать именья собирается». Охотники помолчали ...
А я, тем временем, дополню рассказ Афанасия Алифанова.
Деревня и сельцо Прилепы, которые проходили охотники, а также деревня Стрикино (на другом берегу речки Исты) входили ранее (до 1834-44-годов) в состав одной большой деревни Комарево. И тянулась эта деревня верст на пять вдоль речки Исты: отсюда, от Прилеп - до дер. Шейка. Согласно Плану специального межевания Тульской губернии, которое проводилось в 1844-1849 годах, деревня Комарево была размежевана между владельцами на 15 частей. Земля и крепостные седьмой отделенной части деревни Комарево принадлежали тогда неслужащему дворянину Тульской губернии - Адаму Адамовичу Кашевскому. Сельцу, где жил помещик с дворовыми, а также деревням, где жили его крепостные, были присвоены названия: сельцо и расположенную рядом деревню называли: « Прилепы, Комарево тож », а деревню, что на правом берегу речки Исты - «Стрикино, Комарево тож». Строго говоря, эти названия деревням были присвоены раньше, но при Специальном межевании они были закреплены за ними официально. Откуда произошли эти названия?
Название «Прилепы» произошло от местоположения сельца и деревни.
Сельцо располагалось настолько близко от деревни Хлопово, что между ними, фактически, не было никакого пространственного промежутка, за исключением небольшого отвершка (овражка) Антонова. И деревня Прилепы также начиналась почти сразу же за околицей сельца - их разделяла друг от друга только полоска осиновой посадки. Другими словами, и сельцо, и деревня Прилепы как бы «прилепились» к деревне Хлопово.
Название деревни Стрикино обязано своим возникновением родственным отношениям между владельцами бывшей деревни Комарево. Дело в том, что в конце XVIII - начале XIX века земля и поселения крепостных крестьян на месте нынешних деревень Прилепы и Стрикино принадлежали помещику Шеншину Николаю Ивановичу, действительному статскому советнику, обер-прокурору правительственного Сената (ум. в 1826 году), а затем его сыну, Семену, гвардии поручику (ум. в 1848 году) (кстати, родственникам знаменитого поэта А.А. Фета - Шеншина). Николай Иванович и Семен Николаевич состояли в родстве с помещиками Князевыми- другими владельцами земли и крепостных деревни Комарево: Николай Иванович был двоюродным дядей, а Семен Николаевич - троюродным братом Александры Николаевны Князевой (в девичестве Шеншиной), жены Князева Сергея Анисимовича, бригадира. В русском языке для обозначения родства дяди и племянника, а также - родства во втором-четвертом коленах употреблялось слово «стрийный». Так, брат отца звался «стрийко», а троюродный брат - «стрийным вторым братом». Это и послужило поводом для названия деревни ...
Однако продолжим наш путь вместе с охотниками, которые уже входили в деревню Хлопово ... Я снова слышу их разговор! « А, скажи-ка, Афанасий, что тебе известно об этой деревне», - продолжал расспрашивать своего попутчика Тургенев. « Эта деревня, батюшка, принадлежит Князеву Валерьяну Сергееву. Бога-атай помещик! Сам он живет недалече отсюда - в селе Комаревай. Там у него усадьба и дворовые». - «А до него, кто владел этой деревней?» - «Сколько помню, барин, Князевы и владели. Именья эта переходила по наследованию».
Пока охотники проходили деревню, я снова попытаюсь дополнить рассказ Афанасия ...
Деревня Хлопово (так же, как Прилепы и Стрикино) ранее входила в состав деревни Комарево. После Специального межевания (1844-1849 годов) девятую отделенную часть деревни Комарево стали называть: «Хлопово, Комарево тож». Происхождение этого названия вряд ли связано с дворянской фамилией: Хлоповы на этом месте никогда не жили. Более вероятной представляется версия о том, что её название пошло от местных крестьянских промыслов. Дело в том, что во многих селениях Белевского уезда крестьяне занимались обработкой конопли – выделывали из неё пеньку, которую затем продавали скупщикам, или плели из неё веревки, а также ткали и расшивали холсты. Занимались этим ремеслом и в Хлопово. Помещики Князевы поощряли пеньковый промысел: при заселении деревни Колодези там были прорыты ручьи, вытекающие из родников («колодези»), в которых замачивали коноплю для последующей обработки. Пеньковые волокна, полученные из замоченной в родниковой воде конопли, считалась наилучшими по качеству. После обработки конопли у крестьян образовывались остатки от волокон пеньки - их называли: «очески», или «хлопки». Эти остатки тоже шли в дело: ими набивали матрацы и подушки ... Очевидно, от слова « хлопки» и произошло название деревни ...
Но поспешим за охотниками, которые уже прошли Хлопово.
После деревни проселок разделялся на две дороги: одна из них шла направо, через речку - на деревню Стрикино и село Комарево, другая - прямо по пути, на большак Белев - Мценск.
Охотники прошли верх (овраг) Волосов и на опушке молодого березового леса присели отдохнуть... Афанасий достал махорку из своего знаменитого кисета и сворачивал « самокрутку». Тургенев пил воду из фляжки и задумчиво смотрел вдаль. Распустившиеся березки шумели молодой листвой; весенние пташки звонко лепетали вокруг. О чем задумались охотники? Тургенев, наверное, обдумывал план своего нового рассказа, Афанасий вспоминал былые годы ...
Вдруг лесную тишину нарушил скрип телеги и голос мужика, погонявшего лошадь: « Но!.. Помалу!». - В овраг въезжала телега, запряженная гнедой лошадкой. - « Но!.. Милая-я!» - погонял её мужик. Вот повозка выползла из оврага и приблизилась к охотникам. В телеге лежало несколько мешков, приваленных соломой; спереди сидел мужик, поставив ноги на оглобли. «Здорово, Влас!»- оживленно приветствовал его Афанасий.- «Здорово, Афоня! - узнал его мужик... - А я уж, грешным делом, перепужался, глядючи на вас! Думаю: вот-те на-а! Разбойники ждуть!»- мужик перевел дыхание, остановил лошадь и, сняв шапку, поздоровался с Тургеневым. «И, куда ж ты, Влас, путь держишь?» - спросил его Афанасий - «Да, на новый постоялый двор («Князевы дворы» прозывается) - пеньку продать. Там ноне проезжие купцы собираются ... А ты, стал-быть, постреливаешь?»- обратился он к Афанасию. - «Да, разве ж, без этого занятия можно обойтися?! Вот, и барин мой, дюжа ружьецом побаловаться любить», - ответил Афанасий. Они еще поговорили немного; потом мужик попрощался и тронул лошадь. Когда телега скрылась из вида, охотники встали и продолжили путь. Скоро лесок закончился, и за верхом Яблоневым дорога приблизилась к речке Исте: ее журчание на перекате уже отчетливо слышалось в утренней тишине. Охотники прошли еще один отвершек (Безымянный) и невдалеке, прямо перед собой увидели несколько телег, двигающихся друг за другом в направлении сельца Поляны. Это была большая дорога Белев - Мценск. Через полверсты они вышли на нее. «Давай, зайдем в Князевы дворы - попьем молока-чаю. А, заодно, и посмотрим, что это за двор»,- предложил Афанасию Тургенев.- «Да, неплохо бы, батюшка, и-и ... еще чего-нибудь выпить»,- отвечал Афанасий.- «Да уж, будет тебе, брат, и еще! Если там есть это «еще»!- улыбнулся Тургенев, и охотники зашагали в направлении постоялого двора. Здесь большак поворачивал налево, на деревню Шейка, Комарево тож и шел по левому берегу Исты. Здесь же, у двора от него отходил проселок, который вел через мельницу на дер. Протасово (на правом берегу речки) и село Комарово (в версте от мельницы). «Князевыми дворами» (или «двориками») местные жители называли собственно постоялый двор и хозяйственные постройки около него. Он был построен совсем недавно и принадлежал купцу Леонову. «Знакома ли тебе эта деревня?» - спросил Тургенев Афанасия, указывая на Протасово.- «А как же, барин. Это Протасовка. Ее владелица - Будаева Евдокия. У ней усадьба в Средних Ростоках. Да сама она здесь, почитай, не бывает: все больше - в Туле». Когда охотники подошли к постоялому двору, там уже стояло несколько подвод. Возле них ходили мужики и о чем-то спорили. Среди них был и наш знакомый - Влас ...
А мы, - пока охотники отдыхали на постоянном дворе, - попробуем заглянуть в прошлое дер. Протасово. Протасово (так же, как Прилепы, Хлопово и Стрикино) раньше (до 1844 года) входила в состав дер. Комарево. По Специальному межеванию 1844-49 годов ее территория была выделена из дер. Комарево, - как 14-я отдельная часть, - и названа: «Протасово, Комарево тож». Название деревни произошло от фамилии ее владельцев: Протасова Семена Наумовича, подпоручика и Протасовой Екатерины Афанасьевны, жены майора (в девичестве Буниной, единокровной сестры В.А.Жуковского). В 1811 году крепостными и землей деревни владели: упомянутая Е.А. Протасова, Павел Иванович Протасов, орловский вице-губернатор и его сестра, Анна Ивановна. В их владении состояли 52 души крепостных (муж. пола). В 1840 году деревня была куплена Евдокией Николаевной Будаевой, женой Сергея Александровича Будаева, первого секретаря Тульского Губернского правления, кавалера ордена Святого Станислава. За ней тогда состояло: 323 десятины 1800 саженей земли и 47 душ крепостных; в деревне было 8 дворов. Мельница, что была рядом с деревней, на Исте стояла здесь издавна (о ней было известно еще в 1792 году) и принадлежала помещикам Князевым ...
Но, что же, наши охотники ?! Отдохнув на постоялом дворе, они набрали холодной вкусной воды из глубокого со скрипучим колесом колодца и двинулись в обратный путь, в Спасское ...
А мы попробуем восстановить более позднюю историю деревень, которые (и мимо которых) прошли писатель и его спутник по охоте ...
Прилепы, Стрикино, Козловка, Комаревы тож. С 1849г. они переходят во владение Николая Густавовича Клингена, капитана артиллерии. В этих деревнях за ним числилось: 213 крепостных муж. пола и 226 - жен. пола, а также 1124 десятин 1775 саженей земли; в сельце Прилепы при нем было 6 дворовых (2 муж. пола и 4 жен. пола). К 1860-му году в пользовании крестьян помещика Н.Г. Клингена состояло земли (десятин): 40 - под усадьбами, 528 - под пахотой и 44 - под сенокосом. Часть крестьян состояла на барщине (29 тягол), часть - на оброке и барщине одновременно (59 тягол). Величина оброка составляла 28 руб. 57 коп. в год; добавочной повинностью к денежному оброку была работа на помещика: 6 дней мужских и 4 дня женских. Выйдя в отставку в 1860 г., капитан Н.Г. Клинген занимается строительством школы в дер. Стрикино (она была открыта в 1862 г.) и активно участвует в политической жизни уезда: он избирается в уездное Земское Собрание, в Белевский Училищный Совет, а также мировым судьей одного из 4-х участков уезда. В 1850-х годах при сельце Прилепы и в «дачах села Комарева» были открыты в значительном количестве и «хорошей доброты» торфяные копи, к разработке которых, - в основном, для местного потребления,- приступили в 1855 году. В 1870-х годах бывшие крепостные Н.Г. Клингена выкупают земельные наделы у помещика и становятся крестьянами-собственниками: к этому времени у крестьян деревень Стрикиной и Козловки было в собственности около 438 удобной земли. И все было бы хорошо '" Но, вот ... В 1881 году в «Тульских губернских ведомостях» появляется объявление о том, что за невзнос Санкт-Петербургско-Тульскому Поземельному банку долговых платежей и недоимок будет продаваться имение капитана Н.Г. Клингена при сельце Прилепы и деревнях Горки, Стрикино и Козловке, в коих земли: 811 десятин 445 саженей ... и дровяного леса 180 десятин. Имение это заложено 1.07.1873 года на 43,5 года и на оном числится капитального долга Банку 12576 рублей 49 копеек и недоимок 497 рублей 15 копеек. Имение Н.Г. Клингена продается с торгов и новым владельцем становиться Николай Владимирович Свентицкий, молодой (1854 г.р.) дворянин Тульской губернии, кандидат правоведения, мировой судья 1-го участка Белевского уезда.
Распространенным занятием помещиков Белевского уезда было винокурение. К тому времени в уезде уже действовало 4 винокуренных завода. Это приносило не только непосредственный доход ( от продажи «питий» ), но и доход косвенный: получаемые при выделке спирта отходы (в виде барды) использовались на корм скоту, что увеличивало его поголовье и количество органических удобрений для земледелия. После 1876 года в сельце Прилепы строится и начинает действовать (пятый по счету в уезде) Стрикинский винокуренный завод №24 и ректификационное отделение при нем (где происходила очистка спирта-сырца от сивушных масел и эфира). Завод и мельница приносят неплохой доход Н.В. Свентицкому, но ... Не успев рассчитаться со старыми долгами, он делает новые и в1893 г. внезапно уходит из жизни, оставив наследникам - жене и сыновьям крупный долг в размере 36000 руб. Спасти положение могла только выгодная продажа имения. Это произошло 5 ноября 1895 г: расстроенное имение Н.В. Свентицкого покупает за 60 000 руб. серебром (включая сюда и долг Свентицкого Н.В. Московскому Земельному банку) Мосолова Александра Николаевна, жена поручика. (А.Н. Мосолова (в девичестве Коншина) происходила из дворян Московской губернии. Выйдя в 1892 году замуж за Александра Федоровича Мосолова, адъютанта командира гренадерского корпуса, она стала носить фамилию знатного и богатого рода дворян Московской, Рязанской и Тульской губерний).
Итак, по купчей к А.Н. Мосоловой перешло недвижимое имение Белевского уезда «при сельце Прилепы и деревнях Горки, Стрикино, Козловке и в лесном участке под названием Хлоповский при сельце Прилепы ... со всеми находящимися в этом имении хозяйственными постройками, винокуренным заводом, ныне недействующим и не приносящим никакого дохода, с водяною мукомольной мельницей, приносящей чистого дохода в 477 руб. 50 коп. в год, садом, лесами, водами и всякого рода угодьями и землей в количестве 832 десятин». Будучи деловой и предприимчивой помещицей, АН. Мосолова принимается за восстановление запущенного имения. Начинают действовать винокуренный завод и ректификационное отделение, возобновляется разработка торфяников, ремонтируется школа грамоты в дер. Стрикино. Перед усадебным домом высаживается регулярный липовый парк, за домом - парк смешанных деревьев. (Кто не видел вековых рябин, лиственниц, кленов - побывайте в бывшем сельце Прилепы (ныне дер. Хлопово), пройдите по его старинному парку, постойте в тиши его деревьев, вспомните прошлое!)
К 1913 году винокуренный завод АН. Мосоловой (на нем работало 5 человек) производил 33482 ведра спирта-сырца (считая на 40%) в год (доход 750 руб.), ректификационное отделение (на нем работало 14 чел.) - 3800 ведер очищенного спирта и 60 ведер эфира (доход 700 руб.). Управляли заводом арендаторы: вначале К.В. Нарбут, затем, - вплоть до 17-го года, - С.А. Ровинский. Мельница «о двух поставах» приносила А.Н. Мосоловой 175 руб. годового дохода (на ней работало 2 чел.). Земельный надел помещицы вырос к этому времени и составлял 940 дес. В дер. Стрикино работали две мелочные лавки: одна - крестьянина Кирилла Алексеевича Воронина (60 руб. годового дохода), вторая - мещанина Семена Тимофеевича Семенова (75 руб. дохода). Население дер. Стрикино и Козловки составляло: 159 чел. муж. пола и 178 чел. жен. пола. Число подворий - 56. Основные профессии и число занятых в них: 12 шахтеров, 3 рабочих на винокуренном заводе, 2 швеи, 2 кровельщика, 2 плотника, 1 сельский староста, 2 нищих. Стрикинскому крестьянскому обществу принадлежало земли (десятин): 41 - под усадьбами, 312 - пашни, 19 - сенокоса, 34 - леса и 17 - выгона. Население деревни Прилепы составляло к 1913 году: 94 чел. муж. пола и 113 женск. пола. Число подворий - 34. Основные профессии и число занятых в них: 7 рабочих на каменноугольных шахтах (отхожий промысел), 2 шахтера, 5 плотников, 3 поденщика на винокуренном заводе, 2 мельника, 1 сельский староста. Прилепскому обществу крестьян принадлежало земли (дес.): усадебной - 14, пашни - 172, сенокоса - 18, леса 5, выгона - 23 ...
После революции 1917 года дворянская усадьба А.Н. Мосоловой была национализирована, а сельцо Прилепы перестало существовать, как административная единица - оно было «слито» с дер. Хлопово. Винокуренный завод действовал до Великой Отечественной войны, во время которой сгорел (но стены зданий завода и ректификационного отделения еще сохранились до нашего времени). Бывшая усадьба сейчас перестроена и в ней открыта Стрикинская средняя школа ... В один из июньских дней я побывал здесь. Возле школы, несмотря на каникулы, было оживленно - я увидел несколько групп младших школьников; на лавочках сидели их родители и работницы школы: Елена Леонидовна Панова, библиотекарь, и Марина Владимировна Астахова, учительница младших классов. Я поздоровался с ними и попросил рассказать об истории школы ... В заключение они показали мне краеведческий уголок, где с любовью и по крупицам собрана большая коллекция предметов местной старины ...
Хлопово, Комарево тож. После Специального межевания и до 1874 года деревня принадлежала Валерьяну Сергеевичу Князеву, штабс-ротмистру, жившему в своем усадебном доме в селе Комарево. К 1860-му году в дер. Хлопово было 13 дворов, в которых жили 57 крепостных муж. и 54 - жен. пола. Во владении помещика было 349 дес. 1920 саж. земли. Крестьяне состояли на оброке и отрабатывали также дополнительные повинности. Оброк составлял 28 руб. 57 коп.; добавочными повинностями были: 5 кур, 1 баран, 10 яиц и 10 аршин холста, а также работы на помещика в течение 15 дней в году. После отмены крепостного права к 1874 году крестьяне - собственники дер. Хлопово владели 191 дес. земли. В 1874 году после смерти Валерьяна Сергеевича земельный надел помещика (347 десятин) переходит к его жене, Анастасии Николаевне (которая владеет им до 1907 года), а затем - к их сыну, Василию Валерьяновичу (он так же, как и его отец неоднократно избирался в Белевское уездное Земское Собрание). К 1912 году население дер. Хлопово составляло: 69 чел. муж. пола и 79 чел жен. пола. Число подворий- 31. Верхне-Комаревской (Хлоповской) общине крестьян принадлежало земли (десятин) усадебной - 12, пашни- 136, сенокоса - 14, леса - 19, выгона - 12. Основные профессии и число занятых в них: 4 печника, 4 плотника, 3 рабочих на винокуренном заводе, 2 шахтера, 1 кухарка, 1 сельский староста.
Протасово, Комарево тож. В 1854 году дер. Протасово (11 крестьянских дворов, 41 крепостной муж. пола и 45 жен.пола) переходит по наследству от Евдокии Николаевны Будаевой к ее дочери, Александре Сергеевне, которая к тому времени уже была замужем за Дмитрием Ардальоновичем Подымовым, поручиком в отставке, мировым судьей одного из участков Белевского уезда. Крепостные крестьяне помещицы Подымовой состояли на барщине. По 10-й ревизи 1858 года в дер. Протасово числились: Казмины, Мармуровы, Никитины, Потаповы, Пронины, Родионовы, Савкины, Сергеевы, Солдатчиковы и др. К 1912 году в Протасовском обществе крестьян - собственников было 29 хозяйств- подворий. Население составляло: 96 чел. муж. пола и 84 чел. жен. пола. Общине принадлежало земли (десятин): усадебной- 10, пашни-121, сенокоса - 13, выгона¬- 10. Основные профессии и число занятых в них: 19 рабочих на каменноугольных шахтах (отхожий промысел), 2 плотника, 2 кухарки, 1 дворник, 1 мельник, 1 сельский староста. В собственности помещиков Подымовыx в дер. Протасово к 1917 году состояло около 150 дес. земли с доходностью 180 руб. в год ...
Во время одного из своих краеведческих путешествий по Арсеньевскому району я искал истинное местоположение тургеневского источника «Малиновая вода» и проходил через дер. Протасово. (Позднее, я убедился, что источник был именно там). На берегу Исты я встретил Петра Ивановича Сыпало. Он пас корову. Мы познакомились и разговорились. Он рассказал мне, что приехал сюда с Украины - служить в Армии; после службы остался жить здесь, в Протасово. На мой вопрос о том, есть ли здесь, около деревни какие-либо родники у речки Исты, он ответил, что их уже нет (в деревню сейчас подают артезианскую воду из колонок). Но при этом он посоветовал мне порасспросить старожила Протасово - Марфу Егоровну Мармурову (ей было 95 лет). Я нашел Марфу Егоровну сидящей на лавочке, у своего дома и, поздоровавшись, представился. Оказалось, Марфа Егоровна плохо слышала, и это затрудняло нашу беседу. Однако мне удалось узнать от нее, что раньше, много лет назад у реки Исты действительно были родники, и она указала рукой на их местоположение. Пронин Иван Афанасьевич, Баранов Владимир Иванович и другие местныe жители рассказали мне, что здесь, у Протасово на Исте раньше были и мельница, и родники, из которых брали воду для питья ...
Я спешил на автобус, уходивший на Медвежку - из нее шла электричка до Тулы ...
До свидания, тургеневские места! До новых встреч и новых открытий! ...


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001290678

 Отправлено: 24.03.10 14:27. Заголовок: Итак, она звалась Татьяной...

Итак, она звалась Татьяной...


Михаил Александрович Фон-Визин

Родилась в дворянской семье. Отец — Дмитрий Акимович Апухтин (1768 год — 1838 год), помещик, предводитель костромского дворянства. Мать — Марья Павловна Фонви-зина (1779 год — 1842 год). Дед — Апухтин Иоаким Иванович губернатор Симбирского и Уфимского наместничества в 1783 —1784 годах, член суда над Е. И. Пугачевым.
В сентябре 1822 года вышла замуж за М. А. Фонвизина. После ареста мужа приезжает в Санкт-Петербург. Тайно переписывается с мужем. Через некоторое время уезжает в Москву, где 4 февраля 1826 года у нее родился второй сын. В апреле 1826 го-да Наталия Дмитриевна ещё раз приезжает в Санкт-Петербург. Последовала за мужем в Сибирь. Прибыла в Читу в марте 1828 года. В Чите болела. Вслед за мужем переехала в Петровский заводв 1830 году. В Петровском заводе родила двоих детей, которые умерли в раннем возрасте.
По указу от 8 ноября 1832 года М. А. Фонвизин был отправлен на поселение в Енисейск. Сначала местом их поселения был назначен Нерчинск. Родственники Фонвизиных вы-хлопотали им разрешение на Енисейск. Фонвизины прибыли в Енисейск 20 марта 1834 года. В Енисейске занималась переводами, шитьем, первой в городе начала выращивать цветы.
3 марта 1835 года Фонвизиным было разрешено переехать в Красноярск. Выехали из Енисейска не ранее декабря 1835 года. Разрешено переехать вТобольск 30 октября 1837 года, прибыли в Тобольск 6 августа 1838 года. В семье Фонвизиных воспитывались дети жителей Тобольска (Мария Францева, Николай Знаменский и др.).
В 1850 году в Тобольске добилась свидания в тюрьме с Ф. М. Достоевским, М. В. Петрашевским и другими петрашевцами. От Петрашевского узнала, что её сын Дмитрий также принадлежал к кружку петрашевцев. Оказывала пет-рашевцам помощь.
13 февраля 1853 года Фонвизину было разрешено вернуться на родину, и жить в имении брата Марьино Бронницкого уезда Московской губернии с учреждением строжайшего полицейского надзора и воспрещением въезда в Москву и Петербург.


…Тобольская колония декабристов состояла… из десяти человек, причем половина их была поселенцами, а остальные служили в различных должностях. К первым относились: Семенов С.М., Свистунов П. Н., Анненков П.В., Муравьев А.М. и доктор Вольф, а ко вторым – князь Барятинский, два брата Бобрищевы-Пушкины, фон-Визин и Краснокутский. Прибыли и расселялись они с 1836 г. по 1845 г., а покинули Тобольск пятеро: Семенов, князь Барятинский, Муравьев, Вольф и Краснокутский, из-за смерти, а остальные – в виду … высочайших повелений, или всемилостивейшего манифеста. Что касается до их судимостей, то Семенов вовсе не судился верховным судом, а по высочайшему повелению за участие в делах тайного общества был выдержан четыре месяца в крепости и выслан в [дальнюю] Сибирь «для употребления в службу» (без лишения чинов). Свистунов, Аннеков и Вольф, отнесенные верховным судом ко 2-му разряду государственных преступников, провели 10 лет на каторге, князь Барятинский (по 1-му разряду) – 13 лет, П.С. Бобрищев-Пушкин, Муравьев и фон-Визин (по 4 разряду) – 10 лет; а Краснокутский и Н.С. Бобришев-Пушкин (по 8 разряду) были сосланы предва-рительно в Якутск и Туруханск.
Старейшим из тобольских поселенцев был Михаил Александ-рович фон-Визин, отставной генерал-майор, который после каторги провел 4 года на поселении в Красноярске. Вполне обеспеченный материально братом, - который высылал ему по 2 000 руб. ассигнациями в год (кроме добавочных сумм на устройство хозяйства), - он жил там вместе с женой, последовавшей за ним в Сибирь. Фон-Визин хорошо устроился в Тобольске: купил себе небольшой дом, и, - хотя и вел жизнь скромную, - имел уже довольно обширные знакомства, благодаря прекрасным качествам характера, а также родству с генерал-губернатором [князем Петром Дмитриевичем Горчаковым]; их с женой жилище по радушию и гостеприимству было местом объединения для всех товарищей-декабристов.
Однако, добрейшие и любящие Михаил Александрович и его жена Наталья Дмитриевна, этим не довольствовались и посвящали себя оказанию помощи как бедному тобольскому населению, так и другим лицам, сосланным в Сибирь. А поэтому, они оба, - по свидетельству Дмитриева-Мамонова, - оставили в Западной Сибири самую добрую память о себе. В особенности, Наталья Дмитриевна - женщина энергичная, увлекающаяся. Она вела деятельную жизнь: с одной стороны – занималась хозяйством домашним и устроила прекрасный сад с оранжерей (где были даже ананасы), с другой – делами общественной благотворительности и воспитания приемышей… Она была замечательно умна, образована, необыкновенно красноречива, и духовно (и религиозно) развита. Наталья Дмитриевна много читала, пе-реводила и имела огромную память (помнила даже все сказки, которые в детстве рассказывала ей няня); умела так хорошо, живо и картинно все представлять, что самый простой рассказ, переданный ею, увлекал каждого из слушателей; была проста и весела в обращении, так что никто из присутствующих не чувствовал с нею никакого стеснения. Она была единственной дочерью богатого дворянина Апухтина (женатого на Марии Павловне фон-Физиной), имевшего большие поместья в Костромской губернии. В этих-то костромских [местах] и вос-питывалась поэтическая натура его дочери .

… Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей…
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела.
И, часто, целый день одна
Сидела молча у окна.
Задумчивость – ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей…

Когда ей исполнилось 16 лет, то к ней стало свататься много женихов, о которых она и слышать не хотела, решившись посвятить себя Богу и уйти в монастырь. Родители, узнав об этом ее желании – восстали против него и потребовали, чтобы она вышла замуж. Тогда она убежала в монастырь тайком от родителей. Однако, настигшая ее погоня возвратила ее в родительский дом. Здесь она покорилась своей участи, но с оговоркой, что ее не будут принуждать выходить замуж; она дала обещание слезно умолявшей ее матери не уходить в монастырь, пока живы родители.
Однажды, приехал к ним в деревню ее двоюродный дядя, Михаил Александрович фон-Визин, человек в высшей степени добрый, честный, умный и очень образованный. Он знал ее еще с детства и любил всегда как милую девочку; но за время, пока он не видел ее, она успела расцвести и из наивной хорошенькой девочки превратиться в красавицу, полную огня, но с оттенком грустной сосредоточенности. Михаил Александрович, будучи человеком с мягким и нежным сердцем, не устоял и пленился своей племянницей настолько, что привязался к ней страстно. Она, видя его горячую привязанность к ней, не осталась равнодушной к его чувству, тем более, что имела возможность оценить его благородное и бескорыстное сердце (он спас ее отца от разорения). Через несколько месяцев они обвенчались в их родовом имении Давыдове и вскоре переехали жить в Москву…
Там Наталья Дмитриевна должна была посещать свет. Не любя его, она тяготилась им и всячески рвалась душой к своим заветным родным полям, лесам, лугам и просторам. Однако, общение с разнородными людьми в свете выработали в ней качества, которые сформировали из нее женщину умную, глубоко понимающую свои обязанности. Это доказывает эпизод ее встречи на одном из балов с молодым человеком, который когда-то очень увлекал ее своими льстивыми уверениями и, в конце концов, горько разбил ее чистые мечты. На бале он был поражен встречей с женой заслуженного и всеми уважаемого генерала, не наивной уже девочкой, - когда-то и его самого увлекавшей, - а очаровательной женщиной, окруженной толпою поклонников. Его низкая натура проявилась еще раз тем, что он, не задумавшись, стал в число ее поклонников, рассчитывая на прежнюю ее к нему симпатию; но был уничтожен благородным и гордым ее отпором, как низкий ухаживатель за чужой женой…

…Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них ? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад…

Но я другому отдана,
Я буду век ему верна…

Однажды, один из родственников Натальи Дмитриевны (Молчанов) пришел к ней и сказал: «Наташа, знаешь, ведь ты попала в печать! Подлец Солнцев передал Пушкину твою историю и он своим поэтическим талантом опоэтизировал тебя в своей поэме «Евгений Онегин»!
Наталья Дмитриевна до конца жизни сохранила свой твердый решительный характер. Она знала, что ее муж принадлежал к тайному обществу, но не предполагала, однако, что ему грозит скорая опасность…
Когда первые главы поэмы А.С. Пушкина были опубликованы, Михаил Александрович находился уже в крепо-сти…


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001290668

 Отправлено: 24.03.10 14:32. Заголовок: Село Комарево Арсеньевского района Тульской области

Село Комарево Арсеньевского района Тульской области


Усадьба Князевых в селе Комарево


Церковь в селе Комарево


По поводу названия сушествует несколько версий: Первая опубликована в книге П.И. Малицкого «Приходы и церкви Тульской епархии». Вот–де, местность кругом болотистая, много комарья, а потому назвали Комарево. Вторая описана в книге И.Ф. Рында «… Чуть ниже начинался Чернский уезд, а дальше – Белевский уезд Тульской губернии, в которых раскинулись обильные тетеревами и рябчиками Парахинские кусты (теперь распаханные) и Шлыковские кусты, а из болот гремели чуть ли не на три губернии летавшими в них бекасами, дупелями и утками (не говоря уже о бесчисленных стаях всевозможных куликов) Комаревские болота (при деревне того же названия) по реке Исте…»… Третья версия заключается в том, что название свое она получила от фамилии первого владельца, т.е. основателя. В книге «Белевская вивлиофика», в разделе «Бакинский стан» есть запись: « За Ермолаем Васильевым сыном Комарева в поместье пол-деревни Резанцевой…». Не исключено, что он, или кто-то из его предков были основателями деревни.
Позднее деревня переходит в руки Шеншиных, о чем есть записи в четырех ревизских сказках, а датируется Комарево 1627 годом как поместье за Данилой Григорьевым сыном Шеншина и его многочисленных родственников. Кстати, Шеншины представляли собой разветвленный род орловских и тульских неродовитых дворян. Один из них А. Н. Шеншин, имевший поместье в деревне Новоселки, что в семи верстах от Мценска, являлся отцом знаменитого русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета.
В дальнейшем шло сокращение количества владельцев, и к 1770 г., в основном, Комарево переходит в руки Анисима Титовича Князева, но документы на владение оформлялись на его жену, Ирину Афанасьевну, и на то были причины.
А. Т. Князев решает превратить Комарево в родовое поместье и одновременно приступает к выполнению двух основных задач: постройке господского дома (усадьбы) с садовопарковым ансамблем и строительству церкви. Для решения этих задач в 1773 г. Анисим Титович приобретает участок в 1057 десятин, покупает крестьян в д. Дурасово Епифанското уезда и поселяет в 1782 г. на этот участок деревню Песочное, часть крестьян которой несла свой оброк в виде заготовки и обжига кирпича, известняка и доставке их к месту строительства дома, церкви и подсобных помещений. Господский дом и главное здание церкви были закончены к 1793 г. Богослужение до 1841 г. осуществлялось в приделе, носившем имя Сергия Радонежского, а после - в главном алтаре во имя св. Троицы. Поэтому и церковь в церковных книгах именовалась вначале Сергиевской, затем - Троицкой. То, что краткая биография А. Т. Князева была помещена в «Русском биографическом словаре» и «Словаре «Брокгауза и Эфрона», говорит о том, что он был незаурядной личностью. Он был выдающимся деятелем своего времени, главным специалистом в области межевания земель. Это по его докладным было прекращено хищническое разбазаривание казенных земель (пустошей) со стороны тех, кто находился у кормила власти. Поэтому можно представить, сколько он нажил себе врагов за свое честное служение государству. Императрица Екатерина ІІ за его ревностное отношение к своему делу часто награждала его. Так в 1776 году последовал указ Ее императорского величества о выделении ему трех тысяч десятин земли из Рязанской межевой конторы Старорязанского стана в Липецкой засеке. Испытывая большую нужду в деньгах (а к этому времени относится его покупка земли вокруг Песочного верха, строительство усадьбы и церкви), А. Т. Князев почти всю эту землю продал в 1778 году.
В реестре на проданную землю мы видим такие фамилии, как генерал-поручик Ржевский, князь Петр Александрович Волконский и др.
Отдельно выделено дело о продаже 500 десятин земли за три тысячи рублей крестьянам села Константиново и деревни Городищи. Но для этого необходимо было получить разрешение императрицы, так как по ее же указу крестьянам не полагалось иметь свыше 15 десятин на каждую мужскую душу.
Пытаясь как-то получше устроить свои денежные дела, А. Т. Князев в 1785 г. cтроит в Сапожковской округе Рязанского наместничества винокуренный завод и заключает договор с казной на поставку спирта. Здесь же он возводит на реке мельницу, приобретает деревни для обслуживания этих предприятий. Но его «друзья» не дремали и периодически напоминали ему о своем существовании. Так, в 1782 г. в Межевую экспедицию попадает жалоба на межевую канцелярию, где когда-то работал секретарем Князев, о якобы неправильном межевании. Межевая экспедиция тут же решает дело в пользу жалобщиков. По шести делам на него возлается штраф в 2056 рублей. В погашение этой задолженности деньги удерживаются из его жалованья (содержания) и описывается его деревня. Он пишет жалобу императрице на несправедливость этих решений. Екатерина II не стала накладывать свою резолюцию, а высочайше соизвоила рассмотреть его прошение на заседании Сената департаментов. Видимо, после этого рассмотрения противников у Князева не убавилось.
Князев посылал еще несколько жалоб на несправедливость властей. Одна из них касалась недопоставки в Санкт-Петербург вина (спирта) согласно заключенному договору. По этому договору Князев должен был в течение 5 лет поставлять казне спирт, начиная с 1787 г. Но в 1786 г. в Центральной части России случился страшный неурожай зерна. За недопоставку на пего был наложен штраф 80 тысяч рублей (это стоимость хорошего помещичьего имения). Но так как денег не было, то в казну были отписаны винокуренный завод, мельница и деревеньки, что находилисьв Сапожковской округе, Князев просил Екатерину II дать ему на год отсрочку, но резолюция императрицы здесь была – отказать. Строга была всеавгустейшая: от буквы закона — ни на шаг. Деревни же Комарево и Песочная были сохраиены только потому, что были записаны на жену.
Да, во все времена честному человеку жилось нелегко. После смерти А. Т. Князева дело по завершению благоустройства усадьбы и церкви продолжил его сын, Сергей Анисимович Князев. Ему активно помогала жена Александра Николаевна, урожденная Шеншина. В дальнейшем потомки Анисима Титовича расширили свои владения: была куплена деревня Хлопово [в официальных документах она стала называться Хлопово, Князево тож (в 1897 году этот участок земли именовался «Хлоповщина» и был во владении Александры Николаевны Мосоловой, жены поручика)]; куплен новый участок и на нем поселена деревня Колодези. С поселением этой деревни на противоположном берегу Исты была построена помещичья усадьба — одно из немногих сохранившихся дворянских гнезд после революции. После Великой Отечественной войны здесь размещались: детский, дом, пионерский лагерь, управление охотохозяйством.
Уместно здесь упомянуть и о населенном пункте под названием Князевские Дворики, располагавшимся между селом Комарево и церковью. В нем насчитывалось два дома, которые первоначально использовались как постоялые дворы, так как рядом проходила большая Мценская дорога. Позднее после отмены крепостного права и проведения земской реформы эти дворы были приобретены земством и в них располагались: земский начальник, почтово-телеграфное отделение, обслуживающее Монаенскую, Сороколетовскую, Будоговищкую и Комаревскую волости.
Рядом с Князевскими Двориками располагался большой пустырь, и каждую неделю (по четвергам) здесь со всех сторон собирался люд на Базар. Всего в Белевском уезде было два базара: Князевские Дворики и Монаенки (где торговля проходила по субботам), а также две ежегодные ярмарки — одна в Белеве, другая в селе Щётино.
Сейчас в Комареве уже нет той шумной жизни, что была в прошлом веке. Исчезли Князевские Дворики, а на их месте растет бурьян, да и полуразрушенная церковь смотрит с возвышенности на окружающий мир с укоризной и ждет, что кто-нибудь возмется, наконец, за ее восстановление.


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001260925

 Отправлено: 24.03.10 14:38. Заголовок: Московский дворянин хотел стать тульским...

Московский дворянин хотел стать тульским...



В Арсеньевском районе (бывшем Белевском) в нескольких километрах на северо-восток от Меркулова расположены большая деревня Лучки (ранее село), разделенная на Верхние, Средние и Нижние Лучки, и небольшая деревенька Лапочки (ранее называемая выселками, или Новоселками). Лучки располагались по правому склону небольшого суходольного верха (оврага), в котором некогда текла речка Сухой Снежет. В селе была Богородицерождественская церковь, которая построена в 1768 г. «тщанием» коллежского асессора Дмитрия Михайловича Шепелева. Село и деревня вместе составляли приход. Его население состояло из крестьян (535 мужчин и 621 женщина). Их занятиями были земледелие и отхожий промысел на полевые и земляные работы по шоссейным и железнодорожным дорогам. В селе около пятнадцати лет существовало земское училище.
Во второй половине ХIХ века лучанский приход вошел в состав прихода села Жиморино (видимо, из-за сгоревшей в Лучках деревянной церкви). Замечу, что Меркулово ранее тоже входило в лучанский приход и в писцовых книгах 1630-1632 годов упоминалось как деревня на реке Озерок (ныне – большой пруд) и на Сухом Снежету. Позднее, с постройкой кирпичной церкви в 1793 г. Меркулово приобрело статус села, а в 1887 г. при церкви была открыта церковно-приходская школа.
…До 1860 г. село Лучки принадлежало помещику Николаю Ивановичу Шепелеву, гвардии полковнику, а деревня Лапочки – помещику Бровцину, штабс-ротмистру. В 1866-1867 гг. новым владельцем села и деревни становится Александр Васильевич Сухово-Кобылин, титулярный советник.
…Через 10 лет после окончания Московского университета Александр Васильевич удостоился полного доверия отца в хозяйственных делах. В 1848 г. им приняты в управление все имения Сухово-Кобылиных. Их многочисленные владения были разбросаны в разных губерниях, управление ими требовало больших трудов. Александру Васильевичу нравилось ставить в своих имениях заводы, выписывать новейшее заграничное оборудование, приглашать иностранных специалистов. Он составлял грандиозные проекты по переустройству, тратил массу денег и удивлялся, что не окупались даже затраты на оборудование. От настоящих дельцов его отличало одно качество: они умели тратить деньги, а он, к сожалению, не умел этого. Александр Васильевич постоянно сталкивался с косностью и отсталостью крестьян и управляющих, которые не верили в возможность вводимых им перемен. Из всей массы проектов был реализован один: при сельце Новоалексеевском (Кобылинке) Чернского уезда Сухово-Кобылиным был построен винокуренный завод, который в 1871-1872 гг. выкуривал 7415 ведер спирта…
В 1850-х годах Александр Васильевич занялся литературной деятельностью в одном из своих имений – Новоалексеевском (Кобылинке), расположенном на речке Плавице. Спустя некоторое время на сцене Малого театра в Москве была поставлена его драма «Свадьба Креченского» (1855 г.). Успех ее был столь ошеломляющим, что Сухово-Кобылин продолжил свои литературные занятия. И вскоре из-под его пера выходят две драмы: «Дело» (1861 г.) и «Смерть Тарелкина» (1868 г.).
…В 1882 году Александр Васильевич пишет прошение в Тульское Дворянское депутатское Собрание о причислении его к тульскому дворянству. «…Род Сухово-Кобылиных, в том числе и я, состоит записанным в Дворянскую родословную книгу Московской губернии. Так как за мной в Чернском уезде состоит недвижимое имение, владение которым дает мне право на участие в Дворянских собраниях во всех делах и в выборах непосредственно, а потому имею честь покорнейше просить Дворянское депутатское Собрание… постановить определение о внесении меня в Дворянскую родословную книгу Тульской губернии в ту же ее часть, в которую я записан в Московской губернии (в 4-ю часть – А.Л.)», - писал Сухово-Кобылин. Ответ из Тульского Дворянского депутатского собрания был следующим: «…По рассмотрении (представленных) документов Собрание нашло, что, хотя на основании определений Московского дворянского депутатского Собрания Александр Васильевич (проситель) внесен в 4-ю часть Дворянской родословной книги Московской губернии, а определения эти Герольдией (высшим органом, выдающим и закрепляющим патенты (права) на сословную принадлежность – А.Л.) не утверждены, за неимением при нем доказательств как о происхождении Александра Васильевича Сухово-Кобылина от предков (Василия Кобылина и сына его Федора), так и переходе к нему наследственного имения (Кобылье городище во Пскове и городов Ям и Гудов), или о выходе оного в постороннее владение. Впредь, до представления им требуемых Герольдией доказательств… Тульское Дворянское депутатское Собрание не может удовлетворить его ходатайство о перечислении его из родословной книги Московской губернии в таковую же в Тульской. Если же он пожелает быть записанным (в дворянскую родословную книгу) по заслугам его отца (отец имел воинский чин полковника – А.Л)… тогда Собрание вправе записать его во 2-ую часть родословной книги…».
Так как Сухово-Кобылин не сделал ни того, ни другого, то в июле 1891 г. Тульское Дворянское депутатское Собрание уведомило его, что по постановлению Собрания дело о перечислении его из Московского в Тульское дворянство «производством прекращено и сдано в архив»…
Этот отказ депутатского Собрания в оформлении принадлежности А.В. Сухово-Кобылина к Тульскому дворянству нисколько не разочаровал его. Он прожил долгую жизнь, полную любовных приключений, и был женат дважды: в 1859 году – на француженке Мари де Буглон (которая умерла от чахотки в декабре следующего года), а затем – через шесть лет – на англичанке Эмили, но и она вскоре умерла в его родовом имении Новоалексеевском (Кобылинке). Скончался Александр Васильевич в 1903 г. в Болье, близ Ниццы в возрасте 86 лет.


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001311033

 Отправлено: 24.03.10 15:43. Заголовок: Деревня Протасово Арсеньевскогорайна

Деревня Протасово Арсеньевского района


Андрей Афанасьевич Бунин


Василий Андреевич Жуковкий


Мария Андреевна Мойер (Протасова в девичестве)

Деревня Протасово Арсеньевского района Тульской об
Анатолий Луковкин
Название свое деревня получила по фамилии первого владельца и основателя. Звали его Андрей Иванович Протасов. Он был женат на Екатерине Афанасьевне Буниной, младшей дочери Афанасия Ивановича Бунина.
А.И. Бунин купил участок земли у одного из владельцев села Комарево и подарил его в качестве приданого своей дочери. Затем, были куплены крестьяне и недалеко от Комарево образовалась деревня Протасово
Происходил Андрей Иванович из старинного, очень разветвленного дворянского рода. Его брат, Павел Иванович имел поместье в Орловской губернии (Мценский уезд) с таким же названием.
Брак Екатерины Афанасьевны и Андрея Ивановича не был счастливым. Вскоре, А.И. Протасова разорила страсть к картежной игре; в 1805 году он умер, оставив большие долги. Жена с большим трудом расплатилась с ними и, потеряв имение, поселилась в Белеве с двумя дочерьми: Марией( 1793 г.) и Александрой (1795 г.).
Видя стесненное материальное положение Екатерины Афанасьевны и трудность с наймом хорошего учителя, Жуковский предложил ей заниматься с ее детьми. Протасова согласилась. Жуковский увлекся этим делом, он горячо привязался к девочкам, особенно, к старшей, Марии. Жуковский думал сформировать из неразвитой пока духовно и умственно женщину, такой, как она рисовалась в его воззрениях. Любовь к Марии Андреевне окрасила весь дальнейший период жизни Жуковского, имела чрезвычайно важное влияние на его жизнь и творчество.
В 1811 году умирает Мария Григорьевна Бунина и мать поэта Елизавета Дементьевна. В том же году Жуковский просит руки у дочери Протасовой, но она наотрез отказывает ему. И, хотя Жуковский доказывал, что не состоит в браке с Екатериной Афанасьевной (следовательно, нет формальных препятствий для брака с Марией Андреевной), она твердо стояла на своей точке зрения - строго соблюдать церковный устав. Е.А. Протасова не только отказала ему в руке дочери в настоящий момент, но и отняла у него всякую надежду когда-либо получить согласие на этот брак; она требовала, чтобы поэт никогда даже не заговаривал с кем-либо об этом… Так и не смогли соединиться вместе любящие сердца.
М.А. Протасова вышла замуж в 1817 году за профессора хирургии Дерптского университета Мойера; умерла она в 1823 году, при родах.
В.А. Жуковский уехал за границу, в Геманию, где и женился в 1840 году на Елизавете Рейтерн. От этого брака было двое детей: дочь Александра (1842 год) и сын Павел (1845 год) - будущий живописец, основатель историко-краеведческого музей в г. Белеве. Павел Васильевич Жуковский - русский художник, сын поэта В.А. Жуковского - родился 1 (13) января 1845 г. во Франкфурте на Майне. Закончил гимназию в Петербурге. Жил в Москве, но большую часть жизни провел за границей (Италия, Франция, Германия), где самостоятельно изучал живопись и архитектуру. Специального художественного образования он не получил.
Среди его художественных произведений - картины на религиозные и мифологические темы, портреты, пейзажи, офорты и рисунки. Одна из его работ "Богоматерь с телом Спасителя" экспонировалась на Всемирной выставке в Париже в 1878 г. Картины и портреты П.В. Жуковского хранятся в Государственном Русском музее, в Центральном военно-морском музее, в Музее Академии художеств и в ряде других. Один из его рисунков хранится в Музее-усадьбе В.Д. Поленова.
П.В. Жуковский был членом Московского общества любителей художеств (1869-1896), Общества поощрения художеств (1870), Общества художников исторической живописи (1896), являлся членом Парижского кружка русских художников, куда входили А.П. Боголюбов, К.Е. Маковский, В.Д. Поленов, И.Е. Репин, К.А. Савицкий. Академия художеств присвоила ему в 1869 г. звание "Почетного вольного общника", а в 1893 г. он был избран действительным членом Академии художеств.
П.В. Жуковский был знаком с Рихардом Вагнером и разработал эскизы декораций и костюмов для первой постановки его оперы "Парсифаль" в Байрейтском театре (Италия).
Восемь лет (1889-1897) П.В. Жуковский работал над проектом памятника Александру II для Московского кремля. Был членом-учредителем по устройству Русского музея в Петербурге, участвовал в разработке проекта здания Музея изобразительных искусств в Москве.
В 1903 г. П.В. Жуковский принял участие в 1-й Тульской выставке картин местных художников. В 1910 г. он посетил г. Белев и с. Мишенское, где родился его отец. По его инициативе 1 сентября 1910 г. был открыт Белевский земский научно-образовательный и художественный музей. Этому музею он подарил 33 картины, ранее хранившиеся в Русском музее в Петербурге. После его смерти в 1912 г. имя П.В. Жуковского было присвоено Белевскому музею.
Возвращаясь к описанию деревни, скажем, что создавалась она в промежутке между 1792 и 1805 годами, после чего была продана. Последним владельцем Протасова была Подымова Александра Сергеевна.


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001270482

 Отправлено: 24.03.10 16:22. Заголовок: Деревня Кудеяровка

Деревня Кудеяровка


Кузьма Захарьевич Минин

Деревня Кудеяровка
Из воспоминаний: «Детская память моя (Василия Константиновича Гузеева) начиналась с рассказов матери о Кудеяре-разбойнике. Этому способствовали следующие обстоятельства. Мне было три с половиной года, когда началась Великая Отечественная война, которая резко поломала привычный и размеренный уклад жизни.
Осенью немцы, двигаясь на восток, заняли деревню Песочное, но уже в декабре, получив мощный, чувствительный удар под Москвой, вынуждены были отступить назад. Фронт временно стабилизировался по реке Ока (10 км западнее Песочного), деревня оказалась в тактической зоне обороны наших войск, и немецкие самолеты стали бомбить их и деревню. Одна бомба упала на окраине деревни в ста метрах от дома. В окнах были выбиты все стекла, в крайнем доме был убит солдат, сидевший у окна. Командование наших войск отдало приказ: все жители должны покинуть деревню на 30—40 километров от линии фронта. Собрав пожитки, мы пешком двинулись на восток. Впереди шла мать, она везла тачку. На ней в куче немудреного скарба покоилась народившаяся несколько месяцев назад сестричка. За тачку была привязана корова, и сзади мы с братцем, который был на два с половиной года старше меня, погоняли ее. Первая остановка после дневного перехода была деревня Кудеяровка. Пятнадцатикилометровый переход для нас, детей, был изнурительно тяжелым. Дальше мы уже двигаться не могли, и на несколько дней пришлось задержаться у приютившей нас жительницы деревни. Утром, когда мы пришли в себя и вышли погулять на улицу, мать долго нам объясняла: «Видите внизу овраг? Туда ходить нельзя, там водятся водяные и лешие, а вон там за деревьями прячется разбойник Кудеяр и ловит всех маленьких детей». Напуганные Кудеяром, мы, конечно, от дома далеко не уходили. Вечером, уже ложась спать, я все спрашивал у матери, а не придет ли сюда ночью
Кудеяр и не заберет ли нас «Не заберет, если сразу уснете», — отвечала мать. Так вошел в мою память
этот легендарный Кудеяр, и, став взрослым, я решил разобраться, кто же такой этот Кудеяр и действительно ли в этих местах когда-то в старину действовала ватага (банда разбойников) под предводительством Кудеяра».
2.
О Кудеяре-разбойнике создано немало преданий, легенд, сказаний. Легенды, существовавшие о нем в Цен-
тральной России, в общем-то перекликаются с сюжетом романа известного русского историка и литерато-
ра Н. И. Костомарова под названием «Кудеяр», где исторически достоверные события переплетаются с ле-
гендой. В 1525 г. великий князь Василий III решил разойтись со своей женой Соломонией и жениться на Елене Глинской. Причина — якобы бесплодие супруги. Соломония была насильно пострижена в монахини. В заточении, однако, как гласит народная молва, она родила сына, которого воспитали тайно. Родился сын и
у Елены Глинской, будущий Иван Грозный. Сын Соломонии вырос, ничего не зная о своем высокородном
происхождении, и волею судьбы стал противником своего царственного брата Ивана, знаменитым разбойни-
ком-мстителем. По преданиям Саратовской, Астраханской и других губерний Поволжья Кудеяр был татарин, необыкновенного роста и силы, зверовидной наружности, жена его была русская — редкая кра-
савица. В легендах Тульского края говорится, что разбойник Кудеяр из этих мест. Имя его связывалось с Белевским уездом и отождествлялось с реальным человеком, носящим то же имя. В русской истории второй половины XVI века во времена Ивана Грозного был известен сын боярский, родом из города Белева, Кудеяр Тишенков, который в 1571 году помог крымскому хану Девлет-Гирею: показал ему пути подхода к столице, а затем вместе с татарами покинул пределы Московского государства и остался в Крыму. Однако нет никаких документов, что Кудеяр Тишенков и знаменитый атаман разбойников — одно лицо.
По преданиям Кудеяр обладал несметными сокровищами, отнятыми у богатых, зарывал их якобы в
пещерах, в местах, где разбойничал. На все, или почти на все, свои клады Кудеяр оставлял специальные
«кладовые записи». Через сто с лишним лет вдруг начали в изобилии находить одну за другой эти кладо-
вые записи, и большая масса людей бросилась в погоню за кладами.
В книге известного тульского исследователя И. П. Сахарова «Памятники Тульской губернии» пишется о Чап-
лыгинском городище в Чернском уезде на речке Снежедок (22 км на юго-восток
от Кудеяровки). «Это городище, виденною мною в 1832 году, поросшее березняком, было изрыто кладо-
искателями. Окрестные жители верят в какое-то предание, что в Чаплыгинском городище скрыты несметные
богатства. По рассказам их, часто находили здесь старые деньги и доспехи».
Много лет спустя о сокровищах Чаплыгинского городища говорилось в книге «Приходы и церкви Тульской епархии», что их закапывал здесь разбойник Кудеяр, имевший свой притон в городище. Но вряд ли нужно искать на окраине Кудеяровки ту телегу, груженную золотыми окровищами и зарытую там. Ее там никто не зарывал, и вот почему.
Деревня Кудеяровка —сравнительно молодое селение. Просматривая ревизские сказки Белевского уезда (а в них учтены все селения), мы находим, что в четвертой ревизской сказке 1782 г. деревни Кудеяровки еще нет, а появляется она в следующей, пятой переписи 1792 г. и затем во всех остальных. Следовательно, - с точностью плюс-минус два года, - можно утверждать, что деревня Кудеяровка была образована в 1787 году, что по сравнению со временем правления Ивана Грозного составляет разницу более трех веков.
В «Экономических примечаниях к генеральному плану межевания Белевского уезда» за 1792 год указы-
вается о принадлежности дачи (участка земли) под номером 291: «Евграфу Александровичу Минину, на коей
поселено сельцо Кудеярово. Дворов — 6, душ МУЖ ПОЛА- 18, ж. п. — 25, под усадьбой - 10 д., пашни - 114, лесу — 176, неуд. земли —147, всего — 347 десятин. По обе ст. речки Уст. Крестьяне на пашне».
Ему также принадлежали участки под номерами 287 и 288, составляющие 550 десятин земли, из ко-
торых около 400 занимал лес и на которых впоследствии расположились Кудеяровские Выселки.
Все эти земли в царствование Екатерины II были отданы Евграфу Александровичу Минину за его воен-
ную службу. Затем они стали его вотчиной и передавались уже по наследству как поместье.
3.
Евграф Александрович Минин принадлежал к той династии Мининых, основателем которой являлся Ку-
зьма Минин — организатор национально - освободительной борьбы русского народа против польской интер-
венции в начале XVII в. В боях за Москву проявил личную храбрость. После победы нижегородского опол-
чения и воцарения на престоле Михаила Федоровича был возведен в думные дворяне. Это был единственный случай до Петра I пожалования дворянского достоинства простолюдину. Кроме того, в 1615 г. Кузьме Минину были пожалованы на вотчину в Нижегородском уезде село Богородское с девятью деревнями. В дальнейшем потомки Кузьмы Минина расселились по городам и весям всей России.
Появились они и на территории, которая впоследствии стала составлять Тульскую губернию. В 1666 г.
Михаил Леонтьевич Минин (внук Кузьмы Минина) был пожалован на поместье в Чернском уезде. Его пото-
мок, действительный статский советник Василий Петрович Минин владел селом Велье-Никольское и дваж-
ды избирался предводителем дворянства Тульской губернии.
Поручик Павел Александрович Минин получил имение Выжедовка в Ефремовском уезде, а секунд-майор
Евграф Александрович Минин, как мы уже знаем, - земли в Белевском уезде.
Таким образом, можно сделать следующие выводы: деревня Кудеяровка была образована в 1787 году,
основателем ее является потомок Кузьмы Минина в шестом поколении Евграф Александрович Минин (1735
—1805), и название свое она получила по желанию своего основателя. Видимо, Евграф Александрович был по натуре человеком романтического склада, знал многие «преданья старины глубокой». В довершение к этому скажем: место, где была заложена деревня, представляло из себя глухой лес, недалеко - заросший овраг, по
которому текла речка, под названием Уст — приток Исты. Ну, чем не разбойничье пристанище? Все это побудило его дать деревне романтическое название в честь разбойника Кудеяра.
Деревне Кудеяровке повезло в том отношении, что с момента образования и до отмены крепостного права
ею владели только Минины. После смерти Евграфа Александровича в 1805 г. произошел раздел имения, и оно (по наследству) перешло к старшему сыну, отставному гвардии поручику Сергею Евграфовичу (1783—1845). За-
метим кстати, что в 1832 г. он избирался на трехлетний срок предводителем дворянства Белевского уезда.
После него деревней владел сын. В «Приложениях к трудам редакционных комиссий для составления по-
ложений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости» (1860) было записано: «Кудеяровка с высел-
ком принадлежит губернскому секретарю Минину Владимиру Сергеевичу. Он был ее последним владель-
цем».
Теперь несколько слов о селении под названием Кудеяровские Выселки. В ревизских сказках оно не
встречается, а первое упоминание относится к 1860 г. Можно предполагать, что возникло оно между 1845
годом (когда произошел раздел имения) и годом отмены крепостного права (1861 г.). На топографических картах до революции и даже позднее селение значилось как Кудеяровские Выселки, но среди населения его называли — Миново, хотя правильнее было бы назвать — МИНИНО.
До революции Кудеяровка и Кудеяровские Выселки административно входили в Сороколетовскую волость. В государственном архиве Тульской области мне попал в руки документ — список десятских, избранных в 1905 году в Сороколетовской волости от каждой деревни. От сельца Кудеяровки был избран Василий Егорович Фокин, от Кудеяровских Выселок - Иван Гаврилович Новиков.
В церковно-административном отношении оба селения относились к Манаенскому приходу с церковью
Святого Георгия. В 1867 году в Манаенках были образованы церковно-приходское попечительство и две земские школы. Одна школа грамоты в 1893 г. была открыта в Кудеяровских Выселках.
4.
В заключение хотелось бы обратиться к жителям деревень Кудеяровка и Миново. Недалеко то время, когда
вся Россия будет торжественно отмечать 400-лстний юбилей национально-освободительной борьбы (1611—
1612 г.г.) русского народа против иностранной интервенции. Кудеяровцы и миновцы наряду со всеми могут
в этом деле принять самое активное участие, по для этого, на мой взгляд, предстоит провести ряд меропри-
ятий, главными из которых будут следующие: 1. На сельском сходе обеих деревень избрать инициати-
вную группу по подготовке и проведению юбилейных дней, куда бы вошли представители всех слоев населе
ния: руководители деревень, педагоги школ, ветераны труда, молодежь и другие. 2. Установить связь с живущими ныне Миниными и в первую очередь с потомками Ёвграфа Александровича, чьи предки основывали эти деревни и владели ими вплоть до 1861 г., а затем и пригласить их на проводимые торжества. 3. Открыть счет в Сбербанке пос. Арсеньево и организовать его наполнение из пожертвований жителей, спонсоров, организаций района, области, Российской федерации. 4. Через областные организации продумать и осуществить установление памятников (стелл, памятных досок и пр.), а также увековечивание фамилии Мининых, в
названиях школ, улиц, обществ и пр. 5. Написать историко-краеведческий труд (пособие) для учеников начальной школы с тем, чтобы выпускник твердо знал своих исторических предков, которые горячо любили свой народ и не жалели ни средств, ни самой жизни в тяжелые годы испытаний.
Пора перестать жить Иванами, непомнящими родства, а громче говорить о своей причастности к историческим событиям нашей великой Родины России.

 Отправлено: 24.03.10 19:43. Заголовок: Быль деревни Федяшев..

Быль деревни Федяшево...


Мария Александровна Гартунг (Пушкина в девичестве)


Леонид Николаевич Гартунг


Усадебный дом Гартунгов в дер. Федяшево


Старый пруд возле усадебного дома


Две березовые рощи расстелились у пруда...


Деревня Федяшево ранее называлась сельцом (в Российской империи сельцом назывался небольшой населенный пункт сельского типа, в котором располагалась усадьба помещика). Находится она в двух километрах к востоку от станции Ревякино Московско-Курской железной дороги. К ней можно дойти (доехать) по шоссейной дороге Тула – Ревякино – Федяшево – Руднево, которая проходит через железнодорожный переезд, рядом со станцией.
На окраине рабочего поселка дорога сворачивает вправо и через несколько сотен метров «ныряет» в овраг, проходит по насыпи и, круто поднимаясь, выходит на другой его склон, уже на околице деревни. С давних пор этот овраг был руслом небольшой речки Мокрая Тулица. Сейчас она запружена плотиной, а в ее бывшем русле-овраге разлился красивый пруд, широкий и настолько длинный, что, стоя на плотине, с трудом можно разглядеть его противоположный берег, теряющийся из виду где-то на окраине села Бараново. От Мокрой Тулицы остался маленький ручей, журчащий в овраге ниже плотины, который в десяти километрах от Федяшева, у поселка Торхово, впадает в речку Тулицу, несущую воды к знаменитому городу оружейников...

Две березовые рощи расстелились у пруда,
До рассвета на пригорке деревушка замерла…
Соловьины слышны трели, где-то сверху, за бугром…
Поднимусь и я повыше - там уж светиться мой дом!

...Образование села Бараново (в которое входило сельцо Федяшево) произошло в 1757 году, когда в селе была построена каменная церковь во имя Рождества Христова. (Один из приделов церковного храма построен в том же году на средства помещицы Елены Григорьевны Фуниковой, другой – на средства ее дочери Клеопатры Алексеевны. Иконостас церкви реставрировался и обновлялся в 1893 году. Особо почитаемой церковной ценностью была старинная икона Владимирской Божьей Матери).
Кроме самого села Бараново и сельца Федяшево (в 1 версте от церкви) в приход входили также: деревня Струнино (в 1 версте), сельцо Рожествино, Фуниково тож (в 4 верстах), деревня Толстых (в 4 верстах), сельцо Барыбино (в 4 верстах) и сельцо Севастиевка (в 1 версте) (орфография приводится по оригиналу 1857 года). Первое письменное упоминание о сельце Федяшево относится к 17-му веку: в Переписной книге за 1646 год оно значится как поместье одного из братьев по фамилии Мясново, а именно: Гаврилы Осиповича. В 1785 году сельцо находилось во владении подполковника Степана Ларионовича Титова. У него было 103 души крепостных крестьян (количество крепостных считали по числу душ мужского пола).
Дворянская усадьба сельца с постройками для дворовых людей и хозяйственных служб располагалась на самом возвышенном месте (примерно там же, что и последняя помещичья усадьба) – между Мокрой Тулицей и впадающей в нее речкой Федяшевкой, а земельные ее угодья (около 300 десятин) простирались по обе стороны оврага Терехова от границы, образованной речкой Федяшевкой и «впадающим» в нее отвершком (овражком) Федяшевским, до границы земли сельца Нефедово (которое находилось в приходе села Ревякино); овраг Терехов «впадал» в Мокрую Тулицу с правого ее берега, чуть ниже устья Федяшевки. Через территорию усадьбы протекал и впадал в Федяшевку родниковый ручей, который у дома помещика был запружен и разливался небольшим прудом. (Сейчас в овраге Терехове выросли могучие раскидистые дубы, мимо которых жители Федяшево ходят на станцию Ревякино)…
В период между 1843-1845 гг. сельцо Федяшево перешло во владение к генерал-лейтенанту Николаю Ивановичу Гартунгу. С этого времени в истории сельца начался новый этап. Он связан с судьбами известных дворянских родов: Гартунгов, Пушкиных, Челищевых и Хомяковых…
Отец Николая Ивановича, Иван Крестьянович (Христианович)Гартунг (род. 1737 г. – умер после 1801 г.) происходил их Лифляндского шляхества Рижской губернии. Службу свою он начал сержантом в 1762 г., а закончил в 1800 г. в чине генерал-майора. Его отставка была связана с драматическим событием – один из солдат его полка совершил убийство. Вот выписка из формулярного списка о службе шефа Пермского пехотного полка, генерал-майора Гартунга: «…Высочайшим приказом 11 декабря 1800 г. за сделанное рядовым хозяина своего смертное убийство Иван Крестьянович Гартунг выключен из службы с отобранием патентов. Высочайшим же Указом 1801 года июня 1 дня дано ему половинное жалование, а 25 августа ему был дан мундир…
Сам Николай Иванович (1783 г. – 20.11.1859 г.) (год его рождения устанавливался с помощью показаний свидетелей, ввиду отсутствия метрической записи о его рождении), как и отец, был военным. В 1832 г. он командовал резервным батальоном 24-ой Пехотной дивизии, дислоцировавшейся в Киеве, а в 1845 г., уже в чине генерал-лейтенанта, - Первой гренадерской дивизией. Николай Иванович не получил наследства в виде родового имения. Поэтому он сначала купил себе сельцо Михайловку, Долгой Клодезь тож в Ливенском уезде Орловской губернии (150 душ крепостных), а затем – сельцо Федяшево, часть села Бараново, деревню Струнино и сельцо Нефедово в Тульском уезде одноименной губернии. Согласно ревизским сказкам 1850 года за ним состояло (душ крепостных крестьян): в селе Бараново – 159, в деревне Струнино – 116, в сельце Нефедово – 92 и в сельце Федяшево – 64. Николай Иванович был женат на Екатерине Николаевне Наумовой (1806 г. – 1884 г.), дочери титулярного советника (она владела сельцом Березовка с 80 крепостными в Ефремовском уезде Тульской губернии).
За период семейной жизни Екатерина Николаевна подарила счастливому супругу восьмерых детей (четырех мальчиков и четырех девочек). Николай Иванович вместе с женой и детьми был внесен во вторую часть Дворянской родословной книги Тульской губернии. Погребен Н.И. Гартунг в Оптиной пустыни близ Козельска.
Предпоследний помещик Федяшева, Леонид Николаевич Гартунг (5.10.1832 г. – 13.10.1877 г.), был третьим сыном в семье Николая Ивановича. Он воспитывался в Ее императорского величества Пажеском корпусе, где в начале 50-х годов обучались и сыновья А.С. Пушкина. В августе 1852 г. Леонид Николаевич получил назначение в лейб-гвардии Конный полк, куда за год до этого был выпущен старший сын поэта Александр, а годом позже – и младший сын Григорий. Через братьев Пушкиных, вероятно, и познакомился Леонид Николаевич с их сестрой Марией Александровной, своей будущей женой.
За два года до женитьбы его назначили полковым казначеем, а в августе 1862 г. – перевели на фронт, а еще через два месяца утвердили полковым ремонтером.
С этого времени и в течение 15 лет Леонид Николаевич занимался «пополнением убыли лошадей в войсках»… После смерти отца в 1859 г. он наследовал его имение в Тульской губернии. По вступлении во владение Леонид Николаевич занялся перепланировкой и перестройкой усадьбы в сельце Федяшево: разбил усадебный парк и устроил плотину с прудом на речке Федяшевке – пруд огибал усадьбу живописным полукругом, а его рукав заходил в парк. (Существует предположение, что усадебный дом и пруд в Федяшеве, в том виде, в котором они частично сохранились и дошли до наших дней, были построены по проекту его будущей жены).
Из ворот усадьбы выходила дорога, которая проходила через плотину на р. Федяшевке и шла на село Бараново. (Плотина сохранилась до настоящего времени), а от речки Федяшевки осталось только русло в виде оврага, заболоченное выше плотины, в верховьях и частично заполненное водой пруда Мокрой Тулицы, в низовьях)… В апреле 1860 г. Леонид Николаевич женился на Марии Александровне Пушкиной (19.05.1832 г. – 22.02.1919 г.) и спустя некоторое время переехал в Тулу, где поселился с женой в доме Хрущева на Дворянской улице.
Позднее в Туле, в 1868 г. произошло знакомство Марии Александровны со Львом Николаевичем Толстым; это случилось в доме генерала А.А. Тулубьева. По воспоминаниям Т.А. Кузьминской, свояченицы Л.Н. Толстого, М.А. Гартунг послужила писателю прототипом Анны Карениной, «…не характером, не жизнью, а наружностью. Он, Л.Н. Толстой, сам признавал это: в черновом варианте его «Анны Карениной» главная героиня носила имя Анастасии (Наны), а фамилия у нее была Пушкина»… На лето супруги выезжали в свое тульское имение – сельцо Федяшево. В 1864 г. Леонид Николаевич, возглавляя коннозаводской округ в Тульской губернии, получил чин полковника, а в 1870 г. «за отличие по службе» - произведен в генерал-майоры с назначением членом совета Главного управления государственного коннозаводства. За 25 лет безукоризненной военной службы он стал кавалером пяти орденов: Святого Станислава 1-ой, 2-ой и 3-ей степеней, Св. Владимира 3-ей степени, Св. Анны 2-ой степени, а также – бронзовой медали в память войны с Англией, Францией и Турцией 1853-1856 гг.
Блестящая карьера Леонида Николаевича закончилась неожиданно и трагически. Несправедливо обвиненный в растрате казенных денег, он покончил с собой. Погребен Л.Н. Гартунг в Симоновом монастыре, в Москве… Похоронив мужа, Мария Александровна, испытывая денежные затруднения, продала свое имение при сельце Федяшево (около 1500 десятин земли и недвижимость).
Новой и последней владелицей Федяшева стала Ольга Алексеевна Челищева, урожденная Хомякова, жена титулярного советника Алексея Михайловича Челищева. «Федяшево было купленное именье – моим дядей, Дмитрием Алексеевичем, для моей матери, когда она вышла замуж, купленное, кажется, у Гартунга (Неточность: О. А. Челищева вышла замуж 12 ноября 1875 г., а Федяшево находилось во владении Гартунгов до начала 1880-х годов – примечание автора статьи)… Помню его, Л.Н. Гартунга, портрет в нижней комнате усадебного дома; куда бы ты не отходил, - везде черные глаза его глядели на тебя» - вспоминала графиня Мария Алексеевна Бобринская (26.07.1886 г. – 1973 г.), дочь Челищевых. Другим имением, купленным Д.А. Хомяковым для сестры, была земля (около 2000 десятин) при селах Шульгино и Турино в Алексинском уезде, недалеко от ст. Шульгино Курской железной дороги. Позднее О.А. Челищевой принадлежали также имения в Богородицком уезде (при селе Спасское, Хомяково тож - около 450 десятин) и в Симбирской губернии (при селении Сюксюм – около 1000 десятин). «Земель было много, но денег не было, а постройки, скот, инвентарь надо было заводить. Было трудно, так что в Федяшеве даже не могли отапливать весь дом, а жили зимой с детьми в правой половине верха», - писала М.А. Бобринская. Вот какой запомнилась ей родная усадьба: «На моей памяти верхний этаж, 11 комнат, занимали мы, а нижний этаж – служащие и комнаты для гостей. Наверху, посередине дома была зала, - проходящая поперек дома, - с окнами на балкон, с въездом под колонны балкона – с одной стороны, а с другой стороны – с окнами в сад с липовыми аллеями. Большая гостиная с уютным камином в углу. С другой стороны залы – спальня моей матери, большая комната, тоже с камином в углу. Остальные комнаты занимали мы – дети и няня Надежда Ефимовна. Внизу был кабинет моего отца с библиотекой, небольшой спальней и тоже камин… Перед домом был цветник, окруженный акациями; въезжая между двух башен, вы по кругу подъезжали под колонны к подъезду. Над колоннами был балкон на втором этаже. В кругу, перед колоннами было с каждой стороны по кусту белой сирени и куст жасмина. На другой стороне дома – сад из липовых аллей и лужаек. Главная аллея вела к пруду, где отлично было купаться… Лет 15-16, еще до рассвета, часто отправлялась я на пруд ловить рыбу; только еще светлая полоса на востоке, теплая весенняя ночь, ноги, мокрые от росы, аромат цветов и листьев. Вдруг начинает выводить свою трель певчий дрозд. Невольно останавливаешься и слушаешь эти чудесные звуки флейты. Как много колен! Спешишь усесться в кустах у самой воды. Бросаешь удочки. На воде круги, и слышно, как чавкает рыба – ловит насекомых. Светает… Соловей не переставая поет; такая благодать, и ты чувствуешь, что ты – часть природы, ты и растешь и цветешь с листьями и цветами, и поешь с птицами. Они проснулись, перелетают с ветки на ветку, шныряют в кустах. Сидишь, не шелохнешься, изредка большой золотой карась выбрасывается из воды на берег, и опять в воду. Верно, мечет икру. Один из поплавков нырнул и убегает под воду. Осторожно тянешь, тянешь и вдруг выхватываешь большого карася, снимаешь с крючка, бросаешь в ведерко. Другой поплавок ушел в воду. Опять тянешь: окунь… Солнце поднялось и уже припекает, рыба теперь мало клюет. Свертываешь удочки, бежишь в рукав пруда, названный Швейцарией, набираешь там пахучих фиалок, баранчиков и бежишь домой…».
Ольга Алексеевна Челищева (1848 г. – 1829 г.) происходила из рода дворян Хомяковых… В середине 18 века одинокий владелец богатых имений в Тульской и Рязанской губерниях предложил своим крестьянам самим выбрать себе будущего хозяина, а ему – наследника, но с одним условием, чтобы новый владелец был из рода Хомяковых. Ходоки разошлись в поисках достойного, и их выбор пал на Федора Степановича, прапрадеда Ольги Алексеевны.
Ее дед, Степан Александрович (род. 1771 г. – умер после 1832 г.), был военным. Военную службу он начал в 1776 г. Капралом лейб-гвардии Преображенского полка. До 1789 г. служил «в одном полку нижними офицерскими чинами» и в том же году был переведен вахмистром лейб-гвардии Конного полка, где с 1795 г. служил в чине поручика. Уволен со службы 6 декабря 1796 г. В 1801 и 1820 гг. С.А. Хомяков избирался уездным предводителем дворянства Тульской губернии. Неумелое ведение им усадебного хозяйства, страсть к карточной игре и расточительность осложнили его отношения с женой, Марией Алексеевной (в девичестве Киреевской), и в 1826 г. состоялся их развод с разделом имения, причем Марии Алексеевне досталось село Богучарово.
Отец О.А. Челищевой, Алексей Степанович Хомяков (1.05.1804 г. – 23.09.1860 г.) был разносторонне одаренным человеком: широко известным философом-славянофилом, поэтом, публицистом, автором многотомного труда «Записки всемирной истории», полиглотом-лингвистом, изобретателем паровой машины, кандидатом математических наук. В 1822-25 и 1828-29 гг. он находился на военной службе, участвовал в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. За храбрость награжден орденом Святой Анны с бантом.
Выйдя в отставку штабс-капитаном, Алексей Степанович жил в Москве и в своих тульском (село Богучарово Тульского уезда), рязанском (село Ивановское Данковского уезда) и смоленском (селение Липецы Сычевского уезда) имениях. В 1852 году он заменил барщину оброком в своем смоленском имении и вплоть до 1861 года выступал за отмену крепостного права. А.С. Хомяков часто приезжал в с. Ивановское, где увлеченно и успешно занимался воплощением в практику собственных сельскохозяйственных проектов. В 1860 году, во время очередного посещения этого села, он, принимая участие в лечении крестьян, заболел холерой и умер.
Мать Ольги Алексеевны, Екатерина Михайловна (15.07.1817 г. – 26.01.1852 г.), происходила из рода дворян Языковых и приходилась сестрой известному поэту Николаю Михайловичу Языкову. В семье Алексея Степановича и Екатерины Михайловны Хомяковых было семеро детей (пятеро дочерей и два сына), старшими из которых были Мария (1840 г. -1918 г.) и Дмитрий (1841 г. – 1918 г.), а младшими – Николай (род. В 1850 г.) и Ольга. Род Хомяковых внесен в шестую часть Дворянской родословной книги Рязанской губернии.
Ее муж, Алексей Михайлович Челищев (18.09.1847 г. – 1889 г.), титулярный советник, происходил из старинного дворянского рода. Он состоял на службе при Министерстве государственных имуществ. По состоянию своего здоровья Алексей Михайлович вынужден был часто брать отпуска на длительное лечение, поэтому служебных обязанностей он фактически не исполнял и содержания не получал. Небольшой доход ему приносило имение в Тамбовском уезде одноименной губернии (около 2000 десятин чернозема).
Отец его, Михаил Николаевич (13.08.1815 г. – 29.01.1883 г.), был тайным советником и состоял гофмейстером, а дед, Николай Александрович (16.04.1783 г. – 27.12.1859 г.), имел чин действительного тайного советника, состоял членом Государственного Совета Российской Империи и Пажем Высочайшего двора. Интересно, что двоюродный дед Алексея Михайловича Челищева, Александр Александрович (29.12.1797 г. – 1871 г.), майор, медынский помещик, был женат на Наталье Алексеевне Пушкиной (род 1806 г.), родословная которой велась от одного с А.С. Пушкиным предка – Григория Александровича Пушки…
Из воспоминаний М.А. Бобринской: «Моя мать, Ольга Алексеевна Челищева потеряла свою мать четырех лет от роду, а отца – двенадцати лет… Старший ее брат Дмитрий был лет 22-х после смерти отца и остался опекуном своих сестер и брата… Хомяковы жили тогда в Богучарове, и мой отец часто ездил к ним… Он устраивал шарады и много ездил верхом с моей тетей Катей. Моя мать думала, что он ухаживает за ее сестрой, так что предложение моего отца было для нее неожиданностью. Моя мать была очень скромная, черненькая, хорошенькая девушка. Судя по моей сестре, думаю, что отец мой был очень привлекательный. Красив, большого роста, русые волосы, большие серые глаза с поволокой и очень спокоен и остроумен. Мать моя говорила, что ему надоел великосветский круг знакомых, и он после женитьбы с радостью ушел в семейную жизнь, очень приблизился к церкви, где стал церковным старостой, и когда мама со старшими двумя мальчиками зимовала в Москве, он Страстную неделю проводил в Федяшеве, стоял Светлую Заутреню и обедню, а потом приезжал разговляться в Москву»…
В 1889 году семью Челищевых постигло несчастье – скоропостижно скончался Алексей Михайлович. «Мне было три года, когда он скончался… от разрыва сердца, у него была грудная жаба, и он скрывал боли в сердце от моей матери. Скончался он в своем имении Тамбовской губернии, в конторе, где работал. Говорят, что было угарно. Мать моя и отец жили дружно, любили друг друга. Моя мать была в отчаянии и осталась с пятью детьми (неточность: шестью детьми – прим. автора статьи) на руках», - вспоминала М. А. Бобринская. Алексей Михайлович с женой и детьми был внесен в шестую часть Дворянской родословной книги Тульской губернии.
У Челищевых было два сына и четыре дочери: старший, Федор (род 3.02.1879 г.), с 1905 года состоял старостой церкви в селе Бараново, а позднее был хранителем музея А.С. Хомякова в селе Богучарово; второй сын, Иван (род в 1881 г.), умер в 17-летнем возрасте; Анна (1888 г. – 9.12.1923 г.) и Мария во время 1-ой мировой войны закончили курсы сестер милосердия и служили в 46-ом отряде Красного Креста, затем Анна вышла замуж за М. Стахова, соседа по Федяшеву, Мария была назначена заведующей музея А.С. Хомякова, затем вышла замуж за графа Н.Н. Бобринского и впоследствии жила за границей; Елена (род. в 1882 г.) умерла в младенчестве; предпоследняя дочь, Катерина (род. 11.06.1884 г.), за сопротивление новым властям была посажена в тульскую тюрьму, где сошла с ума. Двое их внуков, Алексей и Гавриил Николаевичи Бобринские умерли в раннем возрасте. «Теперь я понимаю, что Господь взял моих детей от нашей страшной жизни», - писала М.А. Бобринская…
В сельце Федяшево с 1880 г. работала земская школа, где в 1917 г. обучались 30 мальчиков и 20 девочек. В 1897 г. в селе Бараново построили церковно-приходскую школу, в которой в 1917 году обучались 41 мальчик и 42 девочки. К 1917 г. в сельце было 21 хозяйство (двор) с населением 82 человека мужского и 100 – женского пола. Здесь работали ремесленники-кустари по самоварному производству (слесари-петельщики), крестьяне-молотильщики, смазчики машин мануфактурной фабрики, лакеи и приказчики…
К осени 1918 г. все служащие усадьбы Федяшево разошлись, а сама усадьба была разграблена. Ольга Алексеевна с сыном Федором и дочерью Анной вынуждена была переехать в село Богучарово, родовое имение Хомяковых, бывшее во владении брата Дмитрия. В 1920-е годы в деревне Федяшево размещался Федяшевский детский дом. В конце 1980-х годов тульским заводом «Октава» была предпринята попытка воссоздания архитектурно-паркового ансамбля усадьбы Федяшево, однако, задуманным планам так и не суждено было осуществиться…
В настоящей статье использованы материалы фондов Государственного архива Тульской области, «Записки» графини М.А. Бобринской о жизни в Федяшеве, статья А.А. Филипповой о родословной А.С. Хомякова, материалы книг В.М. Русакова и О.В. Рыковой о предках и потомках А.С. Пушкина, статей В. Куликова об усадьбе Федяшево и другие источники.


© Copyright: Анатолий Луковкин, 2010
Свидетельство о публикации №21001290727

 Отправлено: 08.04.11 12:14. Заголовок: Спасибо. Как будто ..

Спасибо.
Как будто тургеневские "Запискиохотника"прочитала.
Анатолий!
У вас отличный русский язык.
По-моему, я Вам это уже говорила...
Ну ничего, маслом кашу не испортишь:))

 Отправлено: 08.04.11 12:20. Заголовок: В жизни я Наталия:))..

В жизни я Наталия:))
Извините, что не сразу ответила.
Кругом столько всего происходит: Япония, Индонезия, Африка...

 Отправлено: 12.02.13 14:31. Заголовок: Уникальный блог по психологии для каждого из нас.

Почитать всегда любые статьи можно полностью интересные поучительные, советую всем

 Отправлено: 22.04.14 14:22. Заголовок: Замороженные продукты, замороженные овощи, продукты питания оптом в Обнинске.

преобрести по низкой цене замороженные полуфабрикаты в Московской области для всех людей